Алене стало жаль его.
— Спасибо, солнышко, — как можно ласковее сказала она. — Но боюсь, нам будет тесно...
— Но ты же не можешь поехать сейчас на дачу! — искренне заволновался он. — Слишком поздно...
— Не волнуйся, у меня здесь рядом живет бабуля. Я переночую у нее.
Алена подхватила сумочку и на ходу ободряюще тронула его за плечо.
— Подожди, я оденусь... — спохватился он. — Я провожу!
Стук каблучков гулко отдавался в огромной мастерской.
У двери Алена обернулась. Димочка, торопясь, путался в одежде.
— Не спеши... Я уже ухожу. Пока...
Она слегка махнула ему раскрытой ладошкой, невольно копируя прощальный жест Лайзы Минелли из «Кабаре», и добавила:
— Да, Димочка, ужин был очень вкусный...
— По-моему, он тебе понравился больше, чем все остальное...
— Не переживай, я просто не люблю ставить рекорды.
Алена отвернулась, чтобы скрыть улыбку, полную грустной самоиронии.
Главное, она сегодня испытала сладкое чувство мести, сняла внутреннюю неуверенность...
Вот только понять бы, кому она мстила.
Оказывается, вовсе не Григорию, хотя по привычке думала именно о нем...
Она мстила самой себе... Своим надеждам на нечто несбыточное...
Алене пришлось взять такси, чтобы добраться до Трифоновского переулка.
Ей так не терпелось отделаться от Димы, что она соврала, будто бабуля живет рядом.
Впрочем, проблема была в том, с какими глазами заявится она к бабушке в такой час.
Хотя Алена давно считала себя взрослой и самостоятельной, она до сих пор робела при встречах с бабушкой.
В детстве она ее побаивалась, старалась беспрекословно слушаться, хотя бабуля ни разу не повысила на внучку голос, не говоря уже о банальных шлепках, до которых она никогда не унижалась.
Но ее строгое лицо, прямая спина, длинное черное платье — все это вселяло в Алену благоговейную робость.
Несмотря на возраст, бабушка двигалась легко и изящно, словно скользила по полу, и девочка чувствовала себя рядом с ней неуклюжим колобком.
Даже домашнее имя, выбранное в бабушкину честь, казалось лишь жалкой пародией.
Настоящей была бабушка, а Елена-Алена — так, слабенькое повторение.
Отец настоял, чтобы в метрике записали «нормальное» имя, и сначала недовольно кривился, когда девочку называли Аленушкой, пока сам не привык.
Он гордился своими крестьянскими корнями, однако считал все простонародное грубым и примитивным.
Еще в детстве Алена поняла, что бабушка недолюбливает зятя, хотя ни разу не слышала о нем дурных слов.
Просто, забирая ее на все лето на дачу, Алена Андреевна Вяземская словно забывала о существовании Алениных родителей.