— Ну... страшновато.
— Что страшновато?
— Можно ведь влюбиться по-настоящему!
— Вы... ты этого боишься? А вот я, кажется, уже...
— Знаешь, — Алена постаралась взять наставительный тон. Она, в общем-то, решилась уступить уговорам своей старшей сестры и покровительницы Венеры, но нельзя же вот так, сразу! — Говорят, если кажется — перекрестись.
— Бесполезно.
— Что бесполезно? Креститься? Ты атеист?
— Да нет, я просто выразился неуклюже... Ничего мне на самом-то деле не кажется! Я точно, совершенно точно влюбился!
Господи! Когда-то, давным-давно, похожие слова в ее жизни уже произносились... С Аликом... Но тогда вроде бы их говорила она сама!
— Ты уверен?
— На сто процентов.
Он произнес это столь серьезно, что Алене и в самом деле стало жутковато. И сладко-сладко.
Он не играет, так притворяться невозможно! Никакому Дастину Хоффману или Михаилу Ульянову не сыграть настолько натурально сцену любовного признания!
«А я? Господи, кажется, я отвечаю ему полной взаимностью! Да не кажется, а точно, на те же самые сто процентов! Нет, хуже, на все двести! Только бы удержаться и не сказать этого вслух!»
Какой ужас... и какое счастье...
Кьянти! Несомненно, это коварное вяжущее кьянти так действует...
Вяжущее... привязывает... привязанность... связь...
Она уже возникла, эта невидимая нить, связывающая двоих в одно целое. Она пока еще тонка, и, может быть, лучше оборвать ее, пока не поздно, пока чувство не окрепло и не затянуло их обоих в свой омут...
Ведь скоро, хочешь не хочешь, придется расставаться, и это будет больно. Выставка продлится недолго...
Она вновь сомневалась, но эти колебания были уже совсем другого рода. Это был страх не за сиюминутное соблюдение приличий, а за предстоящий день, за грядущую судьбу того чувства, которое уже вступило в свои права!
— Почему ты молчишь? — спросил Алексей. — У меня, наверное, нет шансов, но ты боишься огорчить меня и сказать об этом прямо? Чувствуешь себя моей должницей из- за сегодняшнего случая в море? Так ты не бойся, лучше сразу дай от ворот поворот. Ты мне ничем не обязана, и я ни на что не претендую.
— Я всегда говорю напрямик, так гораздо легче жить, — ответила она. Ответила не по существу, а чтобы выиграть время, потому что пребывала в полной растерянности.
А если оттолкнуть его, что тогда?
Да ничего, все потечет как прежде.
Друзья-приятели, утомительные художнические тусовки, от которых и придется спасаться на обветшалой даче, ненужные ухажеры, от которых в загородном доме не скроешься... Тем более что там уже совсем не так вольготно, как было прежде, до постройки этого уродливого глухого забора...