Бабушка часто повторяла, что я не Липа, а липучка для неприятностей. Похоже, скоро неприятностям придется искать новую жертву…
Последний раз оценив свои шансы и решив, что они чуть перспективнее, чем встреча с громилами, я таки развернулась и, придав себе магического пинка, представила, что лечу.
— А — а-ар!
Сердце ухнуло в пропасть, когда подо мной мелькнула пропасть и недружелюбно твердая брусчатка, а потом сработал инстинкт, которому трудно, но как‑то приходится выживать со мной в одном теле. Замолотив бииаби руками по воздуху и понимая, что не долетаю всего ничего, я заорала и на адреналине подбросила себя на воздушной подушке, не соображая, как именно ее сделала.
— Ка — а-ар! — Подбитая мною в полете ворона несколько раз перевернулась через голову, но удержалась и не шмякнулась на черепицу. — Ка — а-а — ар!
Продолжая ругаться на своем птичьем языке, ворона предпочла улететь, пока невезучая ведьма не наградила ее еще и пинком. Только на него я и была способна, с точностью тренированного каскадера свалившись не на черепицу или что‑то острое, а ровнехонько на каминную трубу, увенчав ее, как вишенка тортик.
— С мягким приземлением… — прокряхтела я, впервые порадовавшись, что оказалась в этот кошмарный день в корсете. Он не смягчил падения, но, подозреваю, что без него ощущения были бы хуже!
Единственное, что хоть как‑то утешало, мои преследователи не решились на подобный прыжок и теперь громко и образно рассказывали мне, что сделают, когда спустятся и поймают меня на крыше этого дома. Мне думать хотелось меньше всего. Скорая гибель отступила, а нервы давно сгорели, поэтому я сосредоточилась на том, чтобы осторожно слезть с моего импровизированного трона.
— Это не трон, это унитаз, — обозревая дырку под собой, постаралась я взбодриться. — С твоей везучестью только это и может попасться.
Кое‑как приподнявшись на руках и оттолкнувшись ногами, я села на край трубы и перевела дух. Ни жаром, ни дымом не тянуло, так что без опасений свесила вниз ноги, давая себе передышку.
— Интересно, что с Гедымином?
Вряд ли преследователи убили вампира и дело не в благородстве напавших, а в почти кошачьей живучести кровососов. Убить вампира людям сложно, почти невозможно, но и сказки об огромной силе клыкастых — враки.
— Ну и что теперь делать? — спросила я у дыры и наклонилась вперед, заглядывая в провал.
— А — а-а — ать… А — а-а — ать… — отозвалось эхо.
— Все печально, — согласилась я. — Хочу в Академию, в комнату, окруженную злыми приведениями! Тогда меня точно никто не будет пытаться убить.