«Подводная лодка У-559 на днях отправляется в патрульное плавание… Прошу сообщить день и часы, когда я должен явиться на Эвбею…»
Одно только тревожило эмиссара: после тщательной проверки, проведенной им совместно с Марианной и доктором Янатосом, выяснилось, что принимающий у них деньги Панделис Лабринопулос не все суммы передавал агенту № 1. С другой стороны, все тот же Панделис Лабринопулос оказал им огромную услугу: именно он отыскал таинственную Кети Логотети с ее миллионами. «Жди денег завтра утром», — пришла от него весточка.
Никто не знал, что же произошло. По-видимому, доведенный до полного отчаяния Апостолидис навестил Панделиса Лабринопулоса.
— Я не могу каждую неделю дожидаться очередного избиения, — вероятно, заявил он ему. — Я знаю, что ты тоже являешься сообщником Иванова. Мне придется выдать вас обоих… Предупреждаю, больше я уже не могу терпеть. Я не хотел бы выдавать друзей, но мне придется это сделать, если вы только сами не решите между собой этот вопрос. Награда мне не нужна, я просто не могу больше выносить адские мучения…
Вероятно, перепуганный Панделис долго совещался с братом; выход из создавшегося положения представлялся им в договоренности с итальянцами, которые вели себя в покоренной стране намного мягче немцев. Несмотря на отсутствие явных улик, можно считать доказанным, что цепная реакция предательства шла по линии Пандос — Апостолидис — Лабринопулос и проходила под влиянием таких сил, как зависть и корыстолюбие, корыстолюбие и страх, страх и оппортунизм.
Не ожидая ничего плохого, Георгий разговаривал в тот вечер с Малиопулосом. В тот вечер его познакомили еще с одним из членов подпольной организации.
— Стоматопулос, член нашей организации. А это мистер Джордж, наш коллега, — представил их друг другу Малиопулос.
— Хэв а сигаретт, — угостил нового знакомого мнимый англичанин.
Грек взял сигарету, поблагодарил, а потом, прикурив, заметил:
— От всей души желаю вам, чтобы мне не пришлось отдать вам долг вежливости, угощая вас вашей… последней сигаретой!
Как оказалось, Стоматопулос в качестве офицера греческой полиции очень часто присутствовал при исполнении смертных приговоров.
— Не проходит и дня, чтобы они кого-нибудь не расстреляли, — докладывал он. — Я, конечно, обо всем, что приходится мне видеть, докладываю дважды. Один раз своему начальству, второй — своей организации. Уверяю вас: каждый день гибнут лучшие сыны Греции. Как долго это еще может продолжаться?
Георгий с облегчением подумал о своем близком отъезде. В понедельник 7 сентября 1942 года, когда Иванов, теперь уже в третий раз, пользовался гостеприимством семьи Кондопулосов, его напрасно дожидались к ужину. Пришел он только в полночь. Тихонько приоткрыв дверь, он спросил Кондопулоса: