— Хороша сталь! — уважительно сказал он по адресу своего тюремного ложа, когда увидел, что браслеты наручников становятся тоньше.
Возможность побега из самого здания тюрьмы выглядела довольно сомнительно хотя бы уже потому, что в камере не было окон. Попытка могла увенчаться успехом только где-то на пути к месту казни. Георгий напрягал память, пытаясь вспомнить дорогу, ведущую к стрельбищу Кесариани, где немцы обычно приводили в исполнение смертные приговоры. Он вспомнил, что на стрельбище в изобилии есть оливковые деревья и кипарисы, на окраинах — заросшие кустарником каменистые пустыри. Трудно сказать: остановят ли машину с осужденными перед Кесариани или сразу же въедут на стрельбище. Так или иначе, но, избавившись от наручников, придется либо долго бежать, либо перепрыгивать через стены и загородки. Как спортсмен, Георгий прекрасно знал, что, не сохрани он спортивной формы, вряд ли ему удастся такой пусть и кратковременный, но интенсивный марш-бросок.
Поэтому ежедневно — утром и вечером — он принимался за физические упражнения, насколько это позволяли условия тюремной камеры, ведь нужно было держать натренированными все группы мышц. Георгий делал приседания, отжимы на руках, следил за гибкостью туловища и шеи, старался сохранить эластичность мышц ног и живота, подвижность корпуса и плечевого пояса. Эти упражнения, перемежаемые медленно продвигающейся обработкой наручников, отнимали у него массу времени, но и помогали переносить тяготы тюремной жизни.
Тем временем митрополит Дамаскинос всеми силами старался помочь осужденным. Так, он обратился к премьеру марионеточного правительства Феотокопулосу, который, в свою очередь, обратился с просьбой о помиловании Иванова и его товарищей к губернатору северной Греции Дрессену. Только Дрессен имел право приостановить приведение приговора в исполнение. В Салоники по просьбе Феотокопулоса поехал сам фон Альтембург, немецкий посол в Греции. Однако губернатор оставался неумолимым. Тогда Феотокопулос, который был женат на немке, сестре генерала фон Листа, отправил свою жену в обществе фон Альтембурга в Берлин, к самому Гиммлеру, но тот заявил, что все зависит от Дрессена. Наконец немцы дали понять, что единственная возможность спасти Иванова — это обменять его на одного из немецких генералов, находившихся в плену у англичан. Но… оповещенный об этом Лондон хранил упорное молчание.
Рождество проходило в тюрьме в торжественной по мере возможности обстановке. Греческие охранники согласились передать в камеру Георгия Иванова немного печенья и папирос, которыми поделились с товарищем по несчастью не только его самые близкие друзья — братья Янатос, Кондопулос, Малиопулос и Папазоглу, — но и другие заключенные, как, например, ожидающий освобождения Аргиропулос. Некий Папавасилопулос, который получил от семьи маленькую елочку, отрезал от нее ветку и переслал Иванову. Вечером, перестукиваясь, заключенные передавали друг другу пожелание счастливого рождества в освобожденной от врага отчизне.