– Голубцова! – Маня старается сохранять достоинство, выпрямляет спину. Но голос ее сипит, губы подрагивают.
– Да, госпожа Голубцова, ваш отчет мы изучим особенно внимательно.
Диктатор кивает заколдованному Ритусей коллеге, и они скрываются в кабинете. Но дверь остается приоткрытой и до ушей бухгалтерш доносятся слова:
– Вы знаете, какая ответственность положена за нарушение подписки о невыезде, господин Супин?
Видимо, он получает положительный ответ, так как удовлетворенно басит:
– Ну вот и отлично. Можете быть свободны. Пока, хм…
Павел Иванович выходит из своего кабинета… или бывшего своего кабинета. Никто из женщин не осмеливается на него взглянуть. Даже Блинова обращается к Полкану, очень тихо, почти шепотом и делая вид, что ищет что-то очень важное и где-то под столом.
– А что же с нами-то теперь? Как нам…
– Спокойно работайте. Кто-то заменит меня на время следствия. Свято место пусто не бывает.
Полкан кивает в пространство и выходит из бухгалтерии.
После значительной паузы, во время которой из кабинета доносится противный скрежет, комнатку оглашает мученический вздох Утинской. Она, конечно, промокает слезы крахмальным платочком.
– А бледненький какой – просто страшно за его сердце и сосуды. И чем мы прогневили вселенную? – шепчет Утка.
Блинова хлопает рукой по столу и грузно встает.
– Ну, девочки, хватит уже! Я – сами понимаете, куда. – Она тычет пухлым пальцем в направлении потолка и отправляется на разведку.
Приемная генерального находится этажом выше, а Наталья Петровна водит дружбу с верной секретаршей начальника – сухенькой суетливой дамочкой лет пятидесяти, которую все, включая юнцов-водителей, зовут Люсечкой.
Кто-то когда-то поведал Люсечке старую присказку про «маленькую собачку, что до старости – щенок», и Люсечка вовсю пытается эту «щенячью» сущность в себе культивировать. Впрочем, при внешней инфантильности она умеет, если надо, отстаивать интересы руководителя не хуже волкодава. И порядок блюдет образцовый. Генеральный ей доверяет безоговорочно, а в конторе над экстравагантной секретаршей посмеиваются лишь новички, которых быстренько ставят на место старшие коллеги. Ведь Люсечка – неприкосновенная собачка-талисман, стоящая на страже царства кнопок и карандашей.
На начальственном этаже царят странная тишина и безлюдность. Из приемной генерального не доносится ни переливчатого голоска Люсечки, ни речитатива просителей, ни телефонных трелей или звука принтера.
Наталья Петровна с испугом заглядывает в приемную. Люсечка сидит за своим столом, уронив голову на руки, и беззвучно рыдает. Ее взбитые платиновые кудряшки подрагивают.