Михаил Николаевич Кашин – поджарый мужчина с лакированной лысиной и карими глазами сидит за массивным столом и выводит пальцами дробь по дубовым разводам. Он напоминает хищного зверя, готовящегося к нападению. Напротив него сидят его верные помощники. Смуглая женщина с вечно прищуренными, настороженными глазами и тяжеловесной челюстью и рыхлый мужчина с иссиня-черными небритыми щеками, делающими его похожим на моджахеда с припрятанным в рукаве кинжалом. Кашин перестает долбить пальцами и складывает руки в гигантский замок.
– Да, никто не мог предположить, что у этого генерального, ёлы, такое паршивое сердце. Возможно его поднять на ноги за два дня? Или попробовать пронести бумаги на подпись в палату?
– Нет. Нереально, – категорично кивает женщина и выпячивает челюсть.
– Значит, приходится терять драгоценное время… Японский городовой! Ну, а что наши выкормыши-следователи? Достали нужные файлы из компьютера?
– Да, что-то молчание затягивается, – озабоченно говорит «челюсть» и берет со стола телефон.
Абонент, которому она дозванивается, тарахтит в трубке громко и долго. Женщина сначала бледнеет, потом вспыхивает.
– Но… этого не может быть. Сурен, – она внимательно смотрит на небритого, – ты ведь скопировал все документы? Я лично видела огромные суммы сокрытой прибыли.
Небритый уверенно кивает.
Человек в трубке что-то выкрикивает.
Михаил Петрович выхватывает телефон у женщины.
– Это Кашин! Еще раз и коротко, ёлы! – рявкает он.
Собеседник говорит тихо и кратко.
– Значит, Супин уничтожил все левые платежки и сметы? И даже в бумагах ничего?! Но как он успел?!.. Ага, возможный подручный… И что? Нам нечем их больше прищучить, японская мама?! Да… еще какой сюрприз!
Кашин швыряет трубку на стол, обводит бешеным взглядом подчиненных, сжимая кулаки.
– У Ритки не хватило бы на это мозгов.
– Значит, она ведет двойную игру. Супин не может быть ее любовником? – спрашивает помощница.
– Ха! – ощеривается Кашин. – Теперь я ничему не удивлюсь. Но в таком случае Нику она больше не увидит никогда в жизни!
Кажется, огнедышащие кулаки дельца того и гляди прожгут в раритетной столешнице дыры.
Дверь в кабинет приоткрывается и в щелочке показывается просительная мордочка секретарши:
– Михал Николаич, к вам какой-то Супин.
Секретарша понижает голос:
– Жутко настырный. Говорит что-то про зверя и ловца… Больной, наверное. Гнать?