Наталья Петровна Блинова – еще один «кулинарный шедевр» этой бух-столовки. Она – вторая бабулька, приятельница бабульки первой – Елены Стефановны. Впрочем, сама Блинова считает себя женщиной «в самом расцвете сил и красоты». Маня лишь усмехается, глядя на ее исполненную звероподобного апломба физиономию. Вот уж на кого она не хотела бы походить никогда, ни в каком возрасте и ни при каких обстоятельствах. Наталья Петровна толста, криклива, безвкусна и хитровата – пытается за панибратством и простецкостью скрывать свою хитромудрость. Для всех Блинова – этакая русская душа нараспашку. Но Маню не проведешь! Она уверена, что именно Наталья Петровна стучит на всех Полкану. Маню Блинова от души презирает, Ритку тихо ненавидит, перед Полканом изображает рвение, но, кажется, не преминет плюнуть в его любимую чашку, которую «по доброте душевной» споласкивает. И лишь с Уткой приятельствует и ценит ее, похоже, не только на словах.
К примеру, сегодня бабульки все утро обсуждают какую-то «румынскую стенку в хорошем состоянии», которую Блинова безвозмездно предлагает Утинской. Насколько успевает понять Маня, вдова Блинова съезжается с одним из своих великовозрастных сыновей. Стенка «в хорошем состоянии» категорически не вписывается в новый интерьер.
– Как же ты, Наточка, без привычной своей мебели? Это ведь… твоя жизнь, воспоминания! – попискивает и заламывает руки Утка.
– Да в гробу я видала такие воспоминания! Какой шкаф ни открою – все худшее так и всплывает перед глазами, – раскатистым баском парирует Блинова.
– К примеру, за книжками Гошка, Царство ему, конечно, Небесное, прятал поллитровки. Я один раз решила бутылку перепрятать, а своему соврать, что выпил он уже ее, пьянь такая подзаборная! Взяла стремянку и полезла в коробки с елочными игрушками. Ну и грохнулась с верхотуры своим молодым и хорошеньким личиком вниз. Бутылка вдребезги, два зуба – долой. Под корень сломала. Во, видала мои золотые?
Блинова оскаливается и демонстрирует свои верхние зубы. Будто никто не лицезрел до этого их драгоценного сияния.
Рита с Маней многозначительно переглядываются.
– Какая трагедия, Ната, – причитает Утка, морща лобик. – Но… если все это так тяжело, столько отрицательной энергии, я даже и не знаю… Ты ведь понимаешь, что негативные вибрации накапливаются и что космическая память, как безупречный компьютер, все хранит и, безусловно, влияет на окружающее пространство.
Маня тяжело вздыхает. Если Утка садится на своего любимого эзотерического конька, то все! Хоть святых выноси – не заткнется.