Полкан отворачивается и бредет нетвердой походкой в ванную.
Маня входит в кухню, садится на табурет. Она не замечает, как Аля украдкой сует рюмку в раковину и подмаргивает Ритусе. Рита переводит взгляд на Маню, загадочно улыбаясь.
– Нет худа без добра, да, Манюнь?
– Рит, это просто гадко так думать обо мне, – вспыхивает Маня.
– Прекрати. Это все мудреная наша жизнь. Деревянный Полкан превращается в лирического героя. Смешной Тосик – в непоколебимого воина, а Царевна-Несмеяна – в подлую лягушку.
– А героиня второго плана? Наперсница царевны?
– А она и есть настоящая героиня. И царевна.
Рита усмехается и отпивает из массивной чашки ненавистный растворимый кофе.
Будильник звонит как припадочный. Так, во всяком случае, кажется Мане. Она прихлопывает невротика. Без четверти шесть. Темень непролазная. Что происходит? Ах, да… Операция, фура, Ника… Маня зажигает настольную лампу, осматривается. Риты в комнате нет. Но из кухни доносится неумолчный стрекот тети Али. Значит, все поднялись раньше Голубцовой. Позор!
– Мы опаздываем?! – влетает она в кухню в пижаме.
– Нет, время есть. Садись пить чай.
Ритуся невозмутима, как караульный у Вечного огня, и так же торжественна.
Она уже одета и даже слегка подкрашена.
– А… Павел Иванович?
– Полкан давным-давно за машиной помчался. Ну, чай наливать, беспокойная ты наша царевна? – усмехается Рита.
– Вот, греночки тепленькие, – Аля подсовывает под руку Мане тарелку.
– Господи, какие гренки, Аля?! Мне кусок в горло не полезет.
– Мань, оставайся ты дома. Я за тебя волнуюсь. И потом, столько народу просто не нужно! – горячо говорит Рита.
– Здра-асьте, приехали! Я тебя не брошу!
Маня смотрит на поникшие тюльпаны в вазе, вздыхает и направляется в ванную. Замешкавшись у дверей гостиной, она замечает, что постель Полкана аккуратно застелена: подушка стоит ровным углом, как, видно, Супина еще в детском саду приучили. Маня вдруг шмыгает в комнату. Подбежав к дивану, с силой прижимает лицо к подушке. Та хранит сладковатый запах одеколона. Сердце пускается в восторженный, дикий галоп.
«Я схожу с ума… С ума…»
Супин является через пару минут. Он сосредоточен и сух. Как, впрочем, и всегда. Его встречает Рита, так как Маня наспех чистит зубы и пытается плохо-бедно пригладить буйные кудри.
– Вы разбили очки? И как же, видно что-нибудь? Вам же за руль… – расстраивается Кашина, глядя на треснутое правое стекло Полкановых окуляров.
– Ничего. Видно. Куплю сегодня новые.
– Надеюсь, что купите, – многозначительно поджимает губы Рита.
В молчании заговорщицы надевают куртки и выходят под предводительством главбуха на улицу. Аля крестит их, высунувшись из окна.