Гамалиил. Акива, подпиши письма в общины и благослови кинжалы идущих на арену.
Гамалиил подносит Акиве свитки, а Эли — доску с ножами.
Акива. Меир, я не могу этого сделать!
Меир. Рабби, отец мой, умоляю тебя, не упрямься, не губи себя и нас, любящих тебя! Таково повеление Мессии, посланника Божьего! Покорись ему!
Акива. (Встает) Я подписываю письма! Я благословляю идущих на арену!
Эли. Слава Господу в вышних! Благословен Бог Израилев! С нами благословение мудрецов и самого Акивы, пророка царства Мессии!
Берет чашу с вином.
Братья мои! Пустим эту чашу по кругу! Да прозвучат ныне громом для язычников слова мои: «Господь Бог наш! Излей гнев Свой на народы, не признающие Тебя, на царства, не призывающие Имени Твоего! За то, что сожрали они дом Якова и опустошили жилище его. Излей на них ярость Твою! Преследуй их в гневе и истреби их из-под небес Господних!!» Да будет так! Омейн!
Потрясает кинжалом. Все, кроме Акивы, поднимают кинжалы и кричат:
Омейн!
Адриан, Руф, Пизон во дворце проконсула в Кейсарии. Отчет о беспорядках. Разгром 22-го легиона
Адриан. Должен сказать тебе, Тиней, что в этот мой приезд Кейсария выглядит куда печальнее, чем в прошлый раз.
Руф. Ничего удивительного, цезарь. Город до сих пор не залечил раны. Тут была настоящая война.
Адриан. Как это все происходило? Расскажи, Валерий, ты же все время был тут, пока мы с проконсулом ездили в Антиохию.
Пизон. Да, великий цезарь, я был свидетелем и участником событий. Все началось три месяца назад в день игр, которые ты назначил в честь своего приезда. Евреи устроили на арене резню, погибло несколько сот греков и армян. На следующий день начались погромы. Евреи стали бить греков, греки создали отряды обороны, купцы в панике бросились из города, начался хаос.
Адриан. А раньше в Кейсарии случались столкновения между разными народами?
Руф. Бывало иногда. Драки между рыбаками в порту, мордобой на рынке. Но все быстро улаживали. Все слушались городского совета, а римская власть была верховным арбитром.
Пизон. Позволю себе добавить кое-что. Раньше никто не хотел столкновений. Но теперь все изменилось. Евреи хотят войны и верят, что могут победить в ней. Это все из-за евреев.
Адриан. Понятно. Слухи о подстрекательстве христиан подтвердились?
Пизон. Нет, цезарь. Эти сразу же убежали и никакого участия в событиях не принимали. С тех пор они едва ли не каждую неделю шлют письма с заверениями в своей полной лояльности и просят их не трогать.
Адриан. Что же было дальше?
Пизон. Хаос нарастал, городской совет утратил власть и влияние. Градоначальник Деметрий, испугавшись еврейских угроз, согласился на все их условия, даже на запрет службы в храме Венеры Морской, самом почитаемом храме на всем побережье. Греки расценили такую позицию как преступную слабость и предательство. Ему кричали вслед, что он — еврейский прислужник, что он продался жидам и все такое прочее. Как-то у храма Венеры собралась толпа, требуя, чтобы их пустили вовнутрь. Деметрий со стражей прибыл туда и попытался повлиять на толпу красноречием. Его освистали, а один торговец потребовал, чтобы Деметрий снял штаны и показал, что он не обрезан.