К станции подземки, которую она выбрала за скорость и потому, что испытания собственной выносливости устраивать не хотелось, Шерил пришла без готового решения, и потом всю дорогу думала, как и что будет говорить своему Мастеру. Не придумала. Долго и путано излагала свои соображения, приткнувшись за рабочим столом, где навалом лежали книги, заметки, рабочие журналы, писчие принадлежности и инструменты.
— У меня такое чувство, словно ты просишь меня тебя убедить. Правда, не понимаю в каком решении, — Мастер Езекиил чуть заметно улыбался.
— Если бы я сама это понимала! — она нервно сцепила пальцы и зажала их между коленей. — И хочется и колется. И очень хочу и боюсь передумать. И всё одновременно.
— Передумать ты имеешь право даже в самый последний момент, — строго возразил Мастер Езекиил. — Никто не может заставить тебя пойти на эту операцию.
— Да разве же в том дело: заставит — не заставит! — воскликнула она. — Попробовал бы кто! Просто, если я вдруг передумаю, это получится большое свинство по отношению к вам. Столько затрат, труда, материалов, вашего времени — и всё зря!
— Вот об этом не беспокойся, — он успокаивающе положил руку ей на плечо. — Своему времени я сам хозяин, а эксперименты у меня уже срывались и не раз. Без этого никогда не обходится. И прямо сейчас незачем изводить себя этими проблемами, у тебя ещё уйма времени на принятие окончательного решения. Только вот… если у тебя появится желание, забегай время от времени посмотреть, как они растут.
— Обязательно, — серьёзно пообещала Шерил и не заметила, каким расчетливым лукавством засветились глаза её Мастера. Давно, ещё в те времена, когда он сдавал квалификационные экзамены на смотрителя ирассэ, Езекиилу пришлось вырастить одни крылья. Используя свою собственную плоть, потому как использовать чужую было бы неэтично, а добровольцев как-то не нашлось. Он видел, как постепенно формируются тонкие, полупрозрачные косточки, как натягиваются поверх них мышцы, как сквозь кожу пробиваются и прорастают перья, как они растут и развиваются, постепенно становясь неотличимыми от тех, которые возвышаются над его плечами. Чудо. Настоящее живое и материальное, происходящее не когда-то там, в седой древности, а прямо здесь и сейчас. А вот о том, что эти крылья придётся утилизировать, он почему-то не вспоминал до самого последнего момента. Просто не думал об этом, упустил из вида. И как же тяжело и неприятно было это делать! Сердце кровью обливалось, и почему-то ещё долго он чувствовал себя предателем.
— Ты как? Надолго сюда? — Мастер отвлёкся от воспоминаний и принялся за составление сиюминутных планов.