— Мне продолжать?
— Как хотите. Я уже сказал вам, что вы валяете дурака, но вы, кажется, не намерены никого слушать.
Морс кивнул:
— Верно. Тогда начнём с середины. Начнём с того момента, когда вы приехали в синдикат — примерно в четыре двадцать пять в пятницу на позапрошлой неделе. Первым человеком, который вам встретился, был смотритель Ноукс, менявший перегоревшую лампу в коридоре. Однако скоро вам стало ясно, что в кабинетах первого этажа никого нет. Никого! Вы состряпали подходящую небылицу о том, что вам надо оставить для доктора Бартлета некие бумаги, и, поскольку тот был в отъезде, получили благовидный предлог, чтобы обойти все кабинеты якобы в поисках других сотрудников. Естественно, в кабинет Квина вы тоже заглянули, и убедились, что там всё именно так, как и должно быть, согласно вашим расчётам. Так, как вы спланировали. Настолько умно устроено, что любой, кто зашёл бы в эту комнату, решил бы, что Квин где-то рядом — в офисе или, на худой конец, куда-то вышел и скоро вернётся. В ту пятницу весь день шёл сильный дождь — с этим вам тоже повезло! — а на спинке кресла в кабинете Квина висела его зелёная куртка с капюшоном. Кто же выходит на улицы в такую погоду, не надев куртки? Кроме того, шкафы были оставлены открытыми. В них находятся экзаменационные материалы, а секретарь готов наброситься как коршун на всякого, кто проявляет хоть малейшую небрежность в вопросах секретности. Чему же прикажете верить в случае с Квином? Квин — недавно назначенный сотрудник, проинструктированный, безусловно, ad nauseam[18] о необходимости соблюдения строжайшей дисциплины каждый день, каждую минуту. И как же он поступает, Руп? Уходит и оставляет кабинет и шкафы открытыми! В то же самое время мы находим подтверждения пунктуальной приверженности Квина инструкциям господина секретаря. Получив работу несколькими месяцами раньше, он прекрасно знал, что в течение рабочего дня можно отлучаться — это вполне допустимо, однако если ему надо уйти, он должен оставить записку для тех, кому может понадобиться, с точным указанием того, где он находится и что делает. Другими словами, распоряжения Бартлета были для всех законом в последней инстанции. Поэтому я нахожу сочетание этих обстоятельств в высшей степени подозрительным. Некоторые из нас ленивы и небрежны, и некоторые суетливы и добросовестны. Но очень немногие умудряются соединить в себе те и другие качества. Вы со мной согласны?
Руп смотрел в окно на цементированный двор. Он был внимателен и насторожен, но ничего не говорил.
— Смотритель сообщил вам, что собирается пить чай, следовательно, очень скоро вы должны были остаться один — или так вам казалось — на первом этаже здания синдиката. Было всего лишь около половины пятого, и, хотя, подозреваю, первоначально вы предполагали подождать, пока не опустеет весь офис, такой шанс грех было упустить. Ноукс по простоте душевной выдал вам весьма любопытную информацию, хотя вы и сами легко могли её раздобыть. Единственной машиной на стоянке за домом был машина Квина. Итак, то, что происходило тогда, выглядело именно так или очень похоже. Вы ещё раз зашли в кабинет Квина. Взяли его куртку, надели на себя. Разумеется, вы не снимали перчаток, а свой клеёнчатый макинтош просто свернули вчетверо. Затем вы увидели ещё раз ту самую записку и решили, что её тоже невредно положить в свой карман. Квин определённо не оставил бы её по возвращении, а с этого момента вам пришлось думать и действовать в точности так же, как это делал бы Квин. Вы вышли через заднюю дверь и обнаружили — как и предполагали, — что ключи от машины находятся в кармане куртки Квина. Естественно, поблизости никого не оказалось: погода по-прежнему была мерзопакостная, но для вас идеальная. Вы сели в машину и отъехали от здания. Ноукс действительно видел, как вы отъезжали, сидя наверху и попивая чай. Но он подумал — а что ещё он мог подумать? — что это Квин. В конце концов, сверху ему было видно только крышу автомобиля. Так? Именно так. Удача в этой операции была на вашей стороне, и вы с лихвой её использовали. Первая стадия великого обмана была завершена, и вы прошли её с развёрнутым знаменем.