– Не знаю. Голландские художники явно врали. Обычно у таких жирных людей большие животы. А на картинах у них животы подтянутые.
– Это правда, – согласилась Натали и непроизвольно добавила: – И груди у женщины нарисованы как у молодой девушки. – Тут она явно смутилась и отошла к другой картине. – Глория ходила по залам, что-то помечая авторучкой на проспекте музея. Культурные ценности Бостона сконцентрированы в одном месте. Из музея Изабеллы мы просто перешли в Музей изящных искусств. Все это было в районе Фэнвея. В египетском отделе меня заинтересовали древние поделки: статуэтки, посуда, украшения из полудрагоценных камней. Сердолик, нефрит, бирюза. Теперь такие украшения стоят по десяти долларов штука. Но поскольку эти украшения были сделаны в Египте три тысячелетия назад, они стоили миллионы. Смотрителя в зале не было. Я потрогал стекло витрины. Простое стекло. Ничего не стоит вырезать алмазом квадратик в стекле и вытащить пару таких украшений. Подошедшая Натали, видя как я трогаю стекло, спросила:
– Стекло не толстое?
– Простое.
– Антони, у вас нет алмаза? – Наши мысли были идентичны.
– К сожалению, с собой нет. – Подошла Глория, посмотрела через стекло на украшения, сказала:
– Сердолик. В древнем Египте считали, что этот камень предохраняет от болезней. Раньше думали, что это суеверие, и только недавно открыли, что сердолик дает какие-то излучения, которые убивают некоторые виды бактерий.
– Я бы хотела такое колье, – сказала с улыбкой Натали. – Но Антони забыл прихватить с собой алмаз. – Глория заметила:
– Колье из сердолика можно купить за пять долларов. – Я возразил:
– Но не древнеегипетское. А это можно продать за миллионы какому-нибудь египетскому миллионеру.
– А я бы не стала продавать, – весело сказала Натали. – Я бы его просто носила. В школу. И никто бы не догадался, что оно древнеегипетское, да еще и ворованное. – Когда мы повернулись, чтобы пройти в следующий зал, оказалось, что за нами стоит пожилая смотрительница и смотрит на нас, вероятно, на всякий случай. Натали хихикнула. В зале японского искусства Натали сказала:
– А вот я не отличу Хокусайя от девятнадцатого века. Мама, правда, они все похожи? – Глория небрежно пояснила:
– Такова дальневосточная культура. Они в свое время достигли высокого уровня, а потом это застыло на несколько веков. – Мы обошли все залы музея и, когда вышли на воздух, Натали сказала: – Я голодна.
– Я тоже, – сказал я. И они повели меня в ближайший ресторан. Мы заказали полный обед, даже с супом. К обеду я заказал рюмку коньяку, Глория – рюмку амаретто, к кофе, как и положено в среднем классе. На мои вопросы о теперешней работе Глория отвечала коротко и конкретно. Она работала в научном центре Гарварда. Там же, как я и предполагал, работала группа от военного министерства. За обедом я отметил, что Натали хорошо себя держала за столом, не играла, как другие дети, вилками и ложками, правильно и непринужденно пользовалась столовыми приборами. Глория обучила ее правилам хорошего тона. За кофе мы с Глорией закурили, а Натали лакомилась мороженым трех сортов. Я заявил, что одного дня для осмотра города мало, и я остаюсь на воскресенье. Натали тотчас предложила: