– Он дал мне вашингтонский адрес. Так что твое изображение теперь висит в частной коллекции в столице наших прославленных штатов. – Я хотел спросить имя этого джентльмена, но почему-то не спросил. Вероятно, Збигнев не помнил его имени, иначе он бы сам назвал его. Однако, он сказал, что занес его в свою картотеку, значит, имя его там числилось.
В субботу, когда после второй молитвы, в кухне собрались мужчины, чтобы выпить кофе, а некоторые и вина, разговор зашел о Белой синагоге. Это была синагога на Восьмой стрит. Я был занят выносом мусора и укладкой его в большие пластиковые мешки, которые следовало в понедельник на рассвете вынести на улицу к приезду мусорного трака. Мельком я услышал, как Дэвид, старый еврей, мой сосед по дому, устроивший меня на работу, сказал, что до Белой синагоги ему далеко ходить. Я уже хотел спросить его, зачем ему нужна Белая синагога, но Кенни сказал, что ему ходить еще дальше. Ицхак сказал:
– Кенни, ты же все равно продаешь свой дом, так что можешь поселиться в любом месте, хоть в Манхэттене. – Все рассмеялись. Я не понял. Когда они разошлись на следующую молитву, кухню оккупировали дети, поедая оставшиеся кексы и допивая кофе. Конечно, они полезли в холодильник, где были торт и фрукты, но я их как следует шуганул. Черноглазый Сол спросил:
– Антони, а когда синагога закрывается?
– Вечером, – ответил я.
– Нет, я не о том. Когда синагога закроется насовсем?
– Когда наступит конец света, – ответил я. И тут Ента, кудрявая семилетняя девочка сказала:
– А все говорят, что синагога закроется осенью. – Вошедший в кухню Иони, возразил:
– Не закроется, а перейдет в другое ведомство. – Это меня заинтересовало, и я спросил:
– Иони, это в какое ведомство?
– Бруклинской общины. – На другой день я пришел в офис, чтобы спросить Хаю, что происходит с синагогой. И она под большим секретом сказала, что они больше не могут содержать синагогу и передают ее Бруклинской общине, которая организует здесь курсы для евреев эмигрантов под началом Наяны, нью-йоркской еврейской организации. Таким образом, мне и самой Хае придется искать другую работу. Через неделю Шали устроил совещание правления синагоги. Для этого я накрыл стол в бэсмедраше белой пластиковой скатертью и помог Ицхаку расставить нарезанный торт, кока-колу, вино и пластиковую посуду. У собравшихся был озабоченный вид, но после двухчасового совещания под действием выпитого вина у них поднялось настроение, и они стали расходиться с шутками и даже смехом. В бэсмедраше остались Раби, президент Шали и Кенни. Шали вызвал меня, пригласил сесть к столу.