– Это та, которая «Мойдодыра» написала, что ли? – гаркнула я прямо в ее ухо и ткнула пальцем в фотографию Пастернака в серебряной окантовочке: – А этого мужика я знаю. У него еще фамилия такая овощная. Баклажан, кажется.
Бабушка побледнела от моего невероятного невежества и стала зачитывать мне что-то наизусть. Тут-то и раздался звонок.
– Ах, это Аллочка пришла, – бабушка встрепенулась, вспорхнула и улетела к двери, а я взглянула на Андрея, он все еще давился от хохота.
– Ну зачем же так про Пастернака, Лариса? Очень грубо! – Он взял мою ладонь и поскреб пальцем по ногтю. – Замазка?
– Ага, ничего лучше не нашлось, – как всегда, от его прикосновения захотелось залезть в ледяную ванну.
– Действительно овощная фамилия, ничего не поделать. А стихи я его безумно люблю, – я отобрала у него руку и, встав, подошла к фотографии, цитируя:
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Достать пролетку…
– Великолепно, не правда ли? – Андрей прижал палец к губам и показал мне глазами на дверь. Вошла бабушка и за худосочную ручку ввела за собой эфемерное существо лет эдак двадцати пяти с круглыми восторженными глазами в окулярах огромных очков.
– Аллочка, позволь представить тебе моего внука. Андрей, – Андрей церемонно прижался губами к протянутой дрожащей бледной лапке.
– А это знакомая Андрея, Лариса, – бабушка кивнула в мою сторону, профессионально выразив в этом жесте легкое презрение, смешанное с недоумением по поводу моего существования в мире Ахматовой, Пастернака и белых накрахмаленных скатертей.
– Ну хай, типа, Аллочка, – пробасила я, шмыгнув в очередной раз, и так пожала ее косточки, что она поежилась и стала незаметно тереть ладонь. Так и надо! Нечего совать синюшные руки в лицо моим шотландским сеттерам.
– Садитесь-ка пить чай, дети.
Бабушка разливала свежезаваренный чай по изящным фарфоровым чашкам, а я шепнула Андрею:
– Можно одну грохнуть для пущей правдоподобности?
– Не надо грохать. Обойдемся без материального ущерба.
– А когда же вы сообщите, что я ваша невеста? Жду-жду… Пора бы.
– Подождите немного. Дайте бабушке начать сватовство. Да и чая выпить не мешало бы.
– О’кей, – кивнула я и обратилась к безмолвной Аллочке: – Типа, работаешь или как? Кто содержит?
– Аллочка у нас преподает в консерватории, – бабушка потрясла букольками, спасая Аллочку от ужасной троллихи – то есть меня.
– На консервной фабрике, что ли? Типа, икорка, сайрочка, бычки в томате! Прикольно! Только воняет там, наверное, жуть! – На мгновение мне почудилось, что это перебор, но потом я подумала, а почем бабушке и Аллочке знать, что нынче уже никто, даже первоклассник, не спутает Вивальди с печенью трески. Сегодняшние СМИ внимательно следят за уровнем образования люмпенов и по мере возможности поднимают этот уровень на невероятную высоту. Так, к примеру, наш дворник, Максим Максимыч, имеющий три класса образования, последние годы увлекается богемным этно-джазом и, приняв вовнутрь литр водки, врубает на весь двор экзотические мелодии, органично подпевая и притоптывая ножкой во взопревшем валенке.