Веник сидел напротив и ухмылялся – должно быть, его веселил мой потерянный и одновременно расслабленный вид. Санёк хмурился. А что – нормальные ребята… Если бы еще не было за скрипучей подвальной дверью этого кровавого месива, полного фарша, бывшего когда-то человеком по имени Андрей Жук, все вообще было бы в полный кайф… Даже свет из заросшего пыльной паутиной подвального полуслепого окошка сейчас казался мне теплым и солнечным. Хотя я знал, что на улице снова льет как из ведра. Холодное лето две тыщи четырнадцатого… Хорошее название для фильма. Даже классное…
– Дай сюда!
Санёк легко отобрал у кореша остаток белого порошка, картинно достал из внутреннего кармана точно такую же, как у меня, пачку долларов, с треском выдрал оттуда две новенькие бумажки, на одной раскатал дорожки, вторую же, поплевав на пальцы, скрутил в тугую трубочку и со свистом втянул кокаин.
– Хорошо было бы и папашку его грохнуть, – мечтательно сказал он, послюнил палец, снял остатки наркотика с банкноты и втер себе в десны. – Но это уже безвозмездно, то есть даром!
Наш «старшой», как он сам себя называл, распахнул во всю ширь черную кариесную пасть и захохотал:
– Могли бы, конечно, и его легко взять – с Греком мы еще и не то провернем! – но кто ж нам за его вонючую укропскую шкуру заплатит?
– А выбить из него номер счета? – предложил Веник.
– От умный! Всраться и не жить! А получать как? Ни хрена нам в том же Киеве не снимут, даже по доверенности. Не канают теперь у них наши доверенности! – зло сказал Санёк. – Еще залетишь с ними, с Жуками этими. Он там у себя наверняка подстраховался, засветишься – и сразу на цугундер! Так что давайте… кончайте его – да и дело с концом. Он нас всех видел.
– Слышал, Грек? – толкнул меня в бок Веник. – Вывезешь его ночью подальше, в степь, кончишь и зароешь.
– Я?!
– Не, млять, я! – оскалился Веник. – Не, ну ты в натуре тормозишь по-черному! Мы и так, с этой п…расиной тут трое суток сидим, дежурство пропустили, знаешь, сколько бабок улетело, чтобы отмазаться? И тебя, между прочим, тоже это касается. Мы за тебя тоже, млять, долю внесли!
– Сколько?
– Пятьсот!
Веник явно врал, но я не стал спорить. Молча отсчитал нужные бумажки и ткнул ему в руки.
– Нам с Саньком сейчас заступать, а ты его вывезешь и грохнешь. Дальше тянуть некуда. И чтоб все чисто было. Мобилу его тоже зачистишь. Держи, я в этих айфонах-смартфонах не разбираюсь, я человек простой! Все проверишь: чтоб ни фоток никаких стремных, ничего. Если что – никто с нас ему не звонил, мы этого Жука не видели и знать не знаем! И еще: на крайняк, вдруг что – нас в городе не было, мы трое суток у моего кума в Горловке на днюхе сидели, квасили. Он подтвердит. На! – Он бросил мне ключи от машины, а я машинально поймал их. – То-то же, – сделал неожиданный вывод Веник. – Замазаться не хотел, а придется! Министр, б…, культуры и кинематографии, га-га-га! А придется! – повторил он. – Все у нас будут ихней жовто-блакытной кровью умываться! Только так с ними и надо! Они наших для своих бойцов на органы пускают, а что лишнее – пиндосам самолетами отправляют. Почки, и все остальное. А те берут – и не за спасибо. Продают они нас, за грязное пиндосье бабло продают! Слыхал – целый батальон негров уже воюет? Голубые береты на черных ж…пах, б…! А мы не ссым, нам тоже на днях десантуры подкинут, так что там видно будет, кто первым обосрется! Россию на колени не поставить! Отсосут, мать их… Ладно, мы двинули. Наручники с него потом снимешь, понял? Еще пригодятся. Лопата в багажнике.