В голосе его прозвучала горечь, которая придавала всей этой печальной истории правдоподобность; и Брэди, столкнувшись с тем фактом, что его подозрения не оправдались, проглотил свое разочарование. Однако он предпринял еще одну, последнюю попытку:
— У тебя наверху есть еще частное помещение, верно? Я хотел бы его осмотреть.
— У тебя есть ордер?
— Послушай, что ты о себе воображаешь?
Ментон пожал плечами:
— Ладно. Осмотри все, что тебе хочется. Если ты найдешь Бена, скажи мне. Я заставил бы его поработать годика два, и он все равно остался бы мне должен. — Ментон улыбнулся. Зубы его блеснули из-под подстриженных усов. — Подумай, Брэди. Весной мне понадобится новый человек у входа. Ты ведь скоро уходишь в отставку?
Рука Брэди стиснула ручку двери так, что косточки побелели. Гнев сжал ему горло — казалось, что он захлебнется. Он глубоко вздохнул, а когда снова заговорил, голос его был поразительно сдержанным:
— Какое глупое замечание для такого разумного парня, как ты, Ментон, право, глупое!
И Ментон знал это. Его улыбка исчезла, а Брэди мягко улыбнулся и, закрыв за собой дверь, направился по мягкому ковру к выходу.
Дождь, который большую часть вечера разгоняло ветром, теперь стал очень сильным, и Брэди приостановился около старого газетчика, который завернулся в большой газетный лист. Брэди взял одну газету и развернул ее на спортивной странице.
— Бен Гарвалд, Мики. Помнишь его?
Голос старика звучал хрипло и надорванно, огрубев за долгие годы от болезней и алкоголя:
— Такого не забудешь, мистер Брэди!
— Приходил он сегодня во «Фламинго»?
Старик сделал вид, что не смотрит на Брэди, притворяясь, что ищет сдачу в одном из своих карманов:
— Вряд ли, но имейте в виду, что у Ментона есть свой отдельный вход, за служебным, в проходе. Там лестница, которая ведет прямо в его квартиру.
Брэди опустил пару полукрон в ладонь старика, получил сдачу — одну или две медных монетки — и отошел. На углу переулка, который шел вдоль здания «Фламинго», он остановился и оглянулся. Швейцара у входа видно не было, и он быстро шмыгнул в узкий проход, забитый мусорными ящиками. Старый газовый фонарь освещал две двери. На одной была надпись: «Служебный вход. Только для персонала», на другой не было никакой надписи; но когда он взялся за ручку этой двери, то обнаружил, что она заперта.
В другом конце переулка была видна главная магистраль, и звуки позднего ночного транспорта раздавались здесь приглушенно и странно, как будто издалека. Он посмотрел на часы. Было немногим более одиннадцати, а ему не нужно было возвращаться в отделение до полуночи. Он пошел назад по переулку, к площади, нашел подъезд и, шагнув в его тень, стал ждать.