Синели северные склоны Терскей-Алатау, с которых почти сошел снег, и только небольшие останцы белели в темных распадках.
* Камералка, камеральная комната - помещение, тде обрабатываются материалы, добытые геологами в полевых условиях.
** Трилобиты - морские членистоногие, вымершие около 260 миллионов лет назад.
Внезапное чувство радости и причастности к совершающемуся в природе весеннему преображению ощутил Никифор Антонович. Так бывало в детстве - беспричинная радость, потребность бурного движения, восторженная приподнятость. Странное чувство, которое можно выразить словами: я живу!
Река Караколка пенилась среди валунов и подмывала в своем весеннем рвении берега. Холодные брызги сверкали в вечерних лучах солнца.
Где-то рядом с рощей звучал оркестр, старательно выводя старинную мелодию, и плавный ритм вальса настойчиво манил к себе.
Никифор Антонович зябко потер руки. Наваждение!
Впереди такие серьезные дела, а он поддался ребяческим эмоциям! Вдруг послышался шепот: "Ой, Вера, может, мы с тобой помешаем ему!"
Никифор Антонович обернулся и, приняв профессорскую солидность, спросил:
- Кто здесь?
Смутился фальшивости своего вопроса: ведь знал - кто.
И вот еще странность - он, привыкший к анализу, к дотошному расчленению фактов и домыслов, к моментальному отделению важного от несущественного, даже не задумался над тем, что, как только вошел в рощу, ждал, когда же позовет его этот голос, голос Вероники Павловны, впервые услышанный им в захламленной камералке на перевалочной базе Каракола.
- Ой, Никифор Антонович! Это все Вера! Вот говорит и говорит мне: идем в парк! Настаивает: идем да идем. Я говорю: зачем? А она - мне хочется. Ну и пошли. И как это она вас сразу нашла в такой темноте? Ну, я побежала, меня Иван ждет! - треснули ветки, зашуршала трава под ногами, стало тихо.
- Я боюсь!.. - позвал дрогнувший голос.
Никифор Антонович профессорским голосом, разрушающим тягостное оцепенение мрака, спросил:
- Это вы, Вероника Павловна?
- Я! Мне почему-то очень страшно!
Преображенский осторожно взял ее за локоть и сказал:
- Ну, идемте танцевать!
Танцевальная площадка освещалась аккумуляторным прожектором. Звучал вальс "Лунный свет", знакомый ему по вечерам в школе. Откуда у местного оркестра это пристрастие к старинным вальсам? И откуда в душе его это чудное детское ощущение полета, приподнятости, ощущение внезапного волнующего слияния с окружающим миром?
- Мне хочется танцевать, - тихо сказала Вероника. Ее рука мягко легла ему на плечо, и он послушно подчинился властному ритму старинного вальса.