— Я никуда не отпущу единственного наследника, Грушенька, — заверил отец. — Кто будет нам хозяйство поднимать? Я старею, мне все тяжелей за ним следить. И я не ведаю наук тех, коим он обучен в Петербурге. А ну пройдемте, господин офицер и литератор, к столу. Мы угощать вас будем не по — царски, а по — свойски, чем богаты. А богаты, слава Богу, разной снедью. Устрисов не держим, но жирные налимы покамест в Утятинке не перевелись. Да и баранью печень я не зря велел пожарить в соусе из свеклы и грибочков белых.
Ульяна Никитична сияла от счастья, накрывая для меня стол. На кухне помогал ей кучерявый щекастый поваренок — внук Егорка. Супруг ее давно скончался.
После обильнейшего обеда я едва смог встать из-за стола. За годы, проведенные в столице, я отвык от угощения «по-свойски».
С трудом дотащившись до конюшенного загона, куда меня настойчиво позвал отец, я увидел сильно постаревшего кучера Ерофея. Он вывел под уздцы мощного гнедого жеребца огромного роста, прогнал его в загоне несколько кругов, а затем подвел к нам с отцом.
Жеребец нервно грыз удила, вскидывал хвост на круп и дергал головой, кося на нас покрасневшими глазами.
— Тракененской породы. Рожден от известных чемпионов в выездке Танцора и Пальмиры. Купил его тебе в подарок, — отрывисто говорил отец, от волнения часто переводя дух. — Хорош, не правда ли, а ход какой плавный? Видал, как над землей летит?
— Видал, и в самом деле, славный конь, — я подошел к жеребцу, и он недружелюбно вскинул голову, чуть не вырвавшись у кучера. — Но, видно, с норовом.
— Ой, слава тебе Господи, что Ерофей не повредил ни рук, ни ног, ни головы, когда с него слетел на полном скаку, — отец осенил себя крестным знамением.
Я раздраженно отвел взгляд.
В Петербурге я стал убежденным материалистом. И к верующим людям теперь относился с презрением, смотрел на них как на непросвещенных глупцов. Мне было жаль родителей, погрязших в суевериях, но я не мог позволить себе обвинить их в невежестве, снять с шеи нательный крест, швырнуть его в грязь и торжественно объявить себя безбожником. Боялся, что от такой новости их может хватить удар.
— Уж если Ерофей не усмирил его, я и не знаю даже, кто бы мог с ним справиться. А все, как чую, имя виновато. Додумался же прежний хозяин назвать его Демоном. Ой, Господи прости, все беды с ним от нечистого имени! — отец вновь перекрестился.
— Пусть будет Дант, в честь Данте Алигьери, — я мгновенно нашел решение проблемы.
— Да, это имя славное. Мне нравится, — одобрил отец.
— И часто ездили на нем? — осведомился я.