От собратьев я слышал, что охотники быстры, но высокая скорость сильнее выматывает их, чем нас. Но у меня не было времени (да и запаса сил) на «тараканьи бега».
Показавшись Полине, я обошел ее с правого бока, и пролетел за ее спиной, подняв на дыбы лошадей. Охотница развернулась и бросилась на меня, обрадовавшись возможности атаковать со спины. Но я тоже развернулся, причем, быстрее, чем она ожидала, почти поймал ее за голову, но она успела ногой отбить мои руки. Я взвизгнул — было очень больно даже для существа с высоким болевым порогом. «Интересно, насколько сильно она чувствует боль?»
Следующий удар Полины был направлен в мое сердце — она попыталась пробить его колом, но вогнала заговоренный кол в сосну, к которой я ее направил. И тут я решился атаковать охотницу сзади, наметив целью ее шею, обмотанную темно — бордовым шарфом. Поскольку шарф был пропитан осиновой смолой, я задействовал в бою долго не тревожимый клинок колдуна, с которым не расставался. Он встретился с лезвием, выскользнувшим из рукояти кола Полины, и помог мне ее обезоружить. У охотницы не хватило силы остановить мой натиск, она выронила кол, и снова ударила меня ногой — подкованный каблук ее сапога оставил ссадину на моей щеке. В ответ я с размаха врезал по ее миленькой пухлой щечке локтем, человеку таким ударом, наверное, можно было оторвать голову. Она слабо застонала, но моментально собралась с духом. Сделав сальто, охотница разорвала опасно близкую дистанцию и заодно подхватила кол. Я прыгнул на нее, но она пролетела надо мной и опустилась позади меня на ноги, почти не пригибаясь к земле, как мы. Без малого во всю ее левую щеку разлился фиолетовый в тон блузе синяк.
Я вернул клинок в ножны.
Полина тяжело дышала, и только теперь я обратил внимание на то, что ее дыхание отличалось от моего, оно было ближе к человеческому. Ее грудная клетка не могла так сильно расширяться, как моя, для быстрого забора воздуха. Скорость ее действительно выматывала. Еще немного, и охотница начнет задыхаться. Она уже сбивалась на дыхание животом, невозможное для вампиров. У нас живот — хранилище для крови, когда мы дышим, он остается неподвижным.
Она также присматривалась ко мне, даже под рубашкой было заметно, как приподнимаются мои ключицы и двигаются ребра. Я стоял, пригнувшись, готовый к новому броску и недоумевал, зачем устроил передыщку для противницы. Не лучше ли атаковать ее сейчас?
Рванувшись к Полине, я остановился в нескольких шагах от нее. Как и ожидал, она подпрыгнула, но я прыгал искуснее. Где-то на уровне нижнего яруса овальной сосновой кроны мы встретились в воздухе. Поймав охотницу за руки, я перевернул ее в полете спиной вниз, вонзая когти в запястья. От боли она потеряла способность управлять пальцами и выпустила оружие. Перед столкновением с землей я развернул ее и, собравшись в комок, принял удар на себя. Полина инстинктивно вцепилась в мои плечи. Оторвав ее от себя, я подобрал кол и пристроил его за пояс рядом со своим заговоренным клинком, вскочил, и снова ее поймал.