— Череп?! — зачем-то переспросил Шурик.
— Как мне все надоело, — проговорил Леонид Петрович.
Тут он изобразил жутковатую гримасу и откусил от своей сигареты длинный фильтр и стал быстро-быстро, будто кролик, жевать.
Сергей на миг опешил, а потом крикнул:
— Стой!
Леонид Петрович смотрел на него выпученными глазами, и лицо его стремительно превращалось в неживую маску.
В считанные мгновения все было кончено: дух самоубийцы смотрел на сцену со стороны. Тело Леонида Петровича лежало навзничь, неуклюже подломив ноги.
— Что с ним? — спросил Шурик. — Сердце?
Сергей посмотрел на Шурика с некоторой долей презрения.
Он спустился на одно колено и взял из кармана джинсов красный складной ножичек. Он полез блестящим лезвием в рот покойника. Зубы были стиснуты, и лезвие разжало их с неприятным керамическим скрежетом.
Сергей осторожно, словно мертвец мог укусить его за нос, приблизил лицо к лицу трупа и понюхал его рот.
— Что там? — спросил Шурик.
— Миндаль… «Амаретто» пил когда-нибудь?
Он помолчал и флегматично добавил:
— Сейчас покурим спокойно. Ванна наберется — сунем его растворяться.
Что теперь? — спросил с какой-то опаской Шурик.
— Теперь? — повторил, закуривая, Сергей. — Да ничего теперь. Его можно было просто грохнуть. Я хотел еще разговорить его. Может, думал, Мазепе пригодится.
— А этот Егор правда такой крутой? — спросил Шурик.
— Нет, — уверенно покачал головой Сергей. — Крутые наверху. А таких, как Егор, убрать легко. Наши ребята вот-вот им займутся. Понял?
Шурик кивнул. Потом посмотрел внимательно на тело самоубийцы и спросил осторожно:
— Сергей, а ты не проверяешь их карманы? Я хочу сказать: может, посмотреть?
Сергей пристально посмотрел на Шурика и ухмыльнулся одним ртом:
— Думаешь, у него налички много? Посмотри. Что найдешь — твое.
Шурик благодарно кивнул и стал обшаривать карманы мертвеца.
В комнате с обшарпанными обоями тускло светил ночник. За голым окном сияли, как звездное небо, вечерние огни Москвы.
Виталий Жуков лежал в обнимку со своей подругой Женей на продавленном диване. Девушка положила свою русую голову ему на грудь, прислушиваясь к биению его сердца. Виталий поглаживал ее по спине и слушал, как его квартирная хозяйка неловко гремит на кухне посудой. Неловкость была следствием не то болезни Паркинсона, не то беспробудного пьянства.
Женя посмотрела на Виталия снизу вверх преданными глазами и быстро провела пальцем по его четко очерченным губам. Виталий выпятил губы и картинно чмокнул воздух, и девушка захихикала. Виталий погладил ее по взъерошенным волосам и улыбнулся одним уголком рта.