Ника с наслаждением втягивала носом запах пыли, подвальной затхлости, клея, старого крашеного картона. Во всем театре она не могла больше найти места, чтобы побыть наедине с собой, спрятаться: в кассе постоянно крутилась Липатова, или Ребров, или те, кто их ищет, и это ее угнетало. Но здесь, в самом углу реквизиторской, заставленной предметами из разных историй, рассказанных и еще нет, ее настигло умиротворение. Она опустилась на табуретку возле просыхающей конструкции, вверенной ей реквизитором Сашей, и принялась размышлять о недавнем происшествии.
Конечно, цветок на сцене просто так появиться не мог. Все знают суеверность Риммы, и никому не составило бы труда подкинуть живую гвоздику в нужный момент. Но в театре в это время было полно народу, а цветок перед выходом Риммы лежит у правой кулисы – подменить его мог любой. Кому это нужно? Вот вопрос. Хотя в последнее время Римма вела себя довольно неосмотрительно. Обидела Милу, поссорилась с Лелей, отпустила пару едких замечаний в сторону юных актрис, которых пока ставили только на эпизодические роли. Бедный Кирилл, ему ведь приходится терпеть ее скверный характер и дома. Какие, должно быть, сцены она ему устраивает.
«Не обольщайся, – Ника призвала к порядку себя. – Он в нее влюблен, ему сейчас любая ее слабость внушает восторг…»
Накатившееся оцепенение помешало ей вскочить в первую же секунду, когда дверь распахнулась и в реквизиторскую почти ворвались Сафина и Трифонов.
– Нет, ну что с тобой творится в последнее время? Ты же все время в раздрае, хотя и пытаешься сохранить лицо. Мне-то можешь сказать, мы же приятели! – Даня поймал Лелину руку и не выпускал. Слово «приятель» меньше всего на свете подходило Леле Сафиной. Она это знала и сморщилась, осторожно высвободила запястье.
– Дань, не начинай. Да где эта чертова накидка?
Леля принялась рыться в большой картонной коробке, доверху набитой плащами, платками, лентами, шалями и шарфами. Ника с тоской покосилась на дверь. Даже здесь нет покоя, остается надеяться, что актеры скоро уйдут, так и не заметив ее, слившуюся с интерьером, словно хамелеон. Или она давно стала частью реквизита театра «На бульваре»?
Даня, сунув руки в карманы узких джинсов, подпер спиной стеллаж.
– Слушай, я тут много думал… Не ты ли пытаешься доконать нашу истеричную принцессу? Может, потому и волнуешься…
Леля так натурально удивилась, что даже Ника, видя ее лицо через просвет между полками, поверила.
– Забавно, что спрашиваешь именно ты, – хмыкнула актриса. – Вообще-то я тебя подозревала…
– Не-е-е, – замотал головой Даня. – Не мой стиль.