— Уходим отсюда, скорее! — я потянул Азию за запястье, радуясь, что она зашевелилась и пришла в себя.
— А ну, постой-ка, — раздалось за спиной. — Мы были слишком милостивы с тобой и твоей подружкой. Мы даровали вам свободу и жизнь. Это слишком дорогая цена за старый камень.
К нам потянулись костлявые руки. Они казались бесконечно длинными и гибкими. Я пытался рубить их, Азия тоже, но все было тщетно. Через несколько секунд безрезультатной возни, мы уже болтались в воздухе, обвитые тощими конечностями чудовища.
— Сволочь, а еще слово давал, — злобно выругался я.
— Слово Музы, как брильянт — у него много граней. А слово есть слово — мы не будем вас убивать — пусть лес это сделает!
Мы болтались в воздухе, а чудище, словно брильянтовый спрут, размахивало щупальцами, готовясь швырнуть нас с Азией за обочину.
Выбраться из захвата Музы реальным не представлялось? Я лихорадочно соображал, пытаясь уложиться в те жалкие секунды, что остались до отправки «за борт».
Меч бесполезен — бриллиантовая броня врага практически совершенна, и от каждого удара лишь издевательски искрит. Пробить ее шансов нет, да что там пробить — даже поцарапать! Вот ведь дрянная тварюга, а еще Муза называется. Да уж, знали бы древние греки, как говорится…
Я взглянул на Азию — нове тоже приходилось несладко. На ее решительном обычно лице проступили ноты отчаяния. Еще бы, наша первая встреча с Азией чудом не закончилась ее невозвращением. Сам я такой радости не испытывал, но не сомневался, тот, кто одной ногой шагал за обочину, никогда не забудет об этом.
— Держись! — крикнул я ей. — Сопротивляйся!
Я не рассчитывал на особый успех, но наша возня мешала Музе, ее уродливое лицо кривилось от злости, а по драгоценной шкуре проходили волны дрожи.
— С ней что-то не так! Она трясется, вся судорогами исходит! — донеся до меня сдавленный голос Азии. — Твои руки, Жила, смотри!
Я скосил глаз на собственные кисти. Правой рукой я все еще сжимал бесполезный меч, левой же впился в щупальце Музы. Как ни странно, ее броня под моими пальцами исходила ярким светом, и брильянтовая пыль как будто плавилась, растворялась и проникала мне в кожу.
— Черт! — я отдернул руку, пытаясь разглядеть сверкающие на ладони чужеродные частицы. Они обжигали до боли, вспыхивали, и проходили насквозь, заставляя руку светиться изнутри…
Скривив лицо в мерзкой гримасе, Муза распахнула рот, полный тонких, похожих на иглы, зубов и яростно зашипела. Звук набрал высоту, ввинчиваясь в сознание, оглушая и отрывая от реальности. И все же в этом вопле я отчетливо различил ноты боли.