Окружающий лес выглядел спокойным, и редкие твари, рискнувшие встать на пути, поспешно сбегали, потревоженные ярким светом. Те, что не сбегали, тоже вели себя спокойно — они замирали и притворялись неживыми. Только один жирный шкварник, смирно лежащий под ядовито-зеленым кустом с острыми резными листьями, резко дернулся при моем приближении, но, ткнувшись головой в световой квадрат, болезненно зашипел и спешно ретировался.
Судьба глупой твари волновала меня мало. Раз за разом я окидывал взглядом тело новы. Распад продолжался медленно и неумолимо. В один момент мне показалось, что нити пара исчезли, но приглядевшись внимательнее, я увидел, что на концах светлых перьев две витые паровые струи уверенно тянулись к небу.
Я крепче сжал зубы и пошел быстрее. Азия не подавала признаков сознания. Ее глаза оставались пустыми, как у куклы, а тело с каждым моим шагом становилось все легче. Сколько веса она уже потеряла? Я вспомнил, как при первой встрече мы с трудом подняли ее с Адькой вдвоем. «Потерпи, — мысленно попросил нову, — я тебя отсюда вытащу»…
Перепадаль шел дальше. Иногда он останавливался, раздумывая, куда повернуть. Ориентиров вокруг было не так чтобы сильно много. Деревья стояли ровными рядами и выглядели совершенно одинаковыми, повторялись, как узор.
Внезапно лес кончился, сменившись полем с высокой травой и редкими чахлыми кустами. Над полем золотистой дымкой колыхался туман, в котором двигались какие-то тени.
Я взглянул на Перепадаля. Он стал совсем прозрачным, почти невидимым, сказал не оборачиваясь.
— Дальше пойдешь сам. Остров в поле за туманом.
Я недоверчиво вгляделся в золотую дымку. Перспектива продираться сквозь нее воодушевляла мало. Одна надежда на Артефакт, да и времени на раздумья нет. Единственный известный путь к призрачной надежде — какие уж тут раздумья!
— Что за твари там бродят? — на всякий случай поинтересовался я.
— Октоходы.
— Они тоже боятся Артефакта?
— Я не могу этого знать, — не слишком обнадеживающе ответил Перепадаль, — но другой дороги нет.
— Спасибо и на том, — кивнул я, наблюдая, как Воин Пути растворяется, рассеивается, оставив в воздухе темный след, какой видится поврежденным глазам при световом ожоге.
В груди неприятно защемило. Сама собой в мозг протиснула мерзкая мысль, что точно также растает в воздухе Азия, когда распад истончит ее тело окончательно. Эта мысль придала мне сил, и я почти бегом поспешил к туману. На миг остановился возле четкой клубящейся мглы, а потом решительно шагнул в нее.
Кожу тут же покрыла испарина — влажность вокруг была крайне высокой. Я невольно взглянул себе на руки и увидел, что они до сих пор покрыты «пылью» Музы. Крошечные частицы въелись в кожу, ощущение — будто помял в ладонях стекловату.