Гвардейцы Управителей подошли к убежищу быстро, но мы успели соорудить на тропе заслон из камней и бревен, под прикрытием которого засели арбалетчики.
Не доходя до заслона, гвардейцы остановились и, сомкнув ряды, выставили вперед левые руки в бронированных перчатках. На них стальными цветами раскрылись круглые телескопические щиты. За «стеной» укрылись стрелки, но штурмовать нас противник пока не торопился.
Несколько минут гвардейцы стояли, ожидая команды, которой не последовало. В сомкнутым рядах началось движение — воины пропустили вперед Управителя Ольвиона. Оказавшись перед заслоном, парламентер оказался полностью уязвимым, но этот факт его, видимо, не волновал совершенно. Примирительно подняв вверх руку, он заговорил:
— Мы, Управители Ольвион и Гидра, предлагаем разбойникам сдаться без боя. Совету не нужны бессмысленные жертвы. Если вы не окажите сопротивления, всех пленных я обещаю взять под личную защиту.
— Вот тварь, хочет загрести себе новую порцию людских душ, не напрягаясь, — буркнул Адька, толкая меня боком и злобно скаля зубы.
Не послушав совета медика — как можно больше времени находиться в людском виде, Умеющий, порядком отвыкнув от особенностей человеческого существования, поспешил принять форму зверя.
Мы все: я, Азия, Адька, Дрейк и его ближайшие помощники стояли позади заслона, готовясь отразить атаку, когда она последует. Позади нас, уже на территории искусственного Дома, ждали остальные. Маг Рюнк уже окутал лес туманом, оставив в оговоренных местах специальные коридоры для своих.
— Мы не намерены сдаваться. Не думай, что сможешь одержать победу, не начиная боя, — громко объявил Дрейк. — Не недооценивай нас, Управитель Ольвион!
— Это ты, разбойник Дрейк, не переоценивай себя. Я в последний раз предлагаю сдаться. Когда начнется штурм, молить о пощаде будет поздно.
— Мы не сдадимся, — решительно ответил предводитель повстанцев, и все мы дружно разделили эту решимость.
Ольвион окинул присутствующих тяжелым мутным взглядом, потом произнес негромко и задумчиво:
— Ну, что ж, тогда пеняйте на себя!
Резким жестом руки он дал отмашку гвардейцам, и в его глазах полыхнули нечеловеческие алые огни.
Тогда я понял, о чем говорил Дрейк. Ольвион и впрямь одержимый да еще и бессмертный. После общения с шаманом и того жалкого обрывка воспоминаний, который мне удалось восстановить из небытия, меня терзали смутные сомнения, что этот неприятный тип со шрамом мне каким-то образом знаком. Его лицо я увидал впервые спасаясь из Совета. Но всю эту историю с Музой я будто уже когда-то где-то слышал. До боли знакомо. Значит, Ольвион как-то связан с моим прошлым. Значит, надо добраться до него во что бы то ни стало и расспросить о том о сем…