— Стой! — закричал Колоколов. — Стой!
Славка, хохоча, вскочила, подбежала к упряжке, пинком поставила на полозья опрокинувшиеся нарты, бросилась на них и закричала:
— Гони!
— Эх, удалые! Вперед! — крикнул Колоколов и пронзительно свистнул. В клубах морозного пара Славка успела разглядеть его смеющееся лицо.
И опять гикнули каюры, упали на нарты, завопили на всю тайгу. И — вперед, вперед! Неслись, мчались. Что за удивительное создание олень! В нем совместились и сильная лошадь, и ловкая кошка, и грациозная коза, что прыгает по скалам.
Упряжки ринулись с крутой сопки, задние налетели на передних, и все смешалось в кучу: нарты, олени, люди. И опять Славку швырнуло в снег, и опять птицей мелькнул через нее олень, шваркнули по ней легкие нарты. Следом вылетел Колоколов.
Славка то неслась вниз, то гулко, паровозно пыхтя, олени тащили ее в гору. И снова трещала чащоба, швыряло на кочках, на пеньках, нарты гремели через поваленные деревья, ударялись о стволы. Опусти ногу с нарт — и в миг ее сломает о пенек, не догляди — сучком рванет по лицу.
— Перекур! — закричали каюры, остановили упряжки.
Славка, запорошенная снегом, слезла с нарт. Подбежал Колоколов.
— Ну, как?! — закричал он хвастливо.
— Здорово! — ответила она, шумно дыша. — Главное — темно, поэтому жутковато. Что несется, что валится — ничего не разберешь!
— Будь осторожней! — Он шутливо притиснул ее голову к своей груди, она, смеясь, ударила его, как боксер.
По морозу запахло от трубок каюров. Распалившиеся олени хватали снег. Мороз подкатывал к пятидесяти, обжигал. Колоколов снял шапку, взмокшие волосы его дымились, и прядки вмиг затвердевали сосульками. Поразила мертвая тишина стылой тайги. Мрак. Клубится пар из оленьих ноздрей. «Куда меня занесло!» — изумилась Славка.
— Поехали! — закричал Кеша.
И опять швыряло нарты. Славка цеплялась за веревку, упиралась ногами в перекладину, закрывала лицо рукой, и по ней стегали ломкие, обледеневшие ветви. «Вот ахнешься спиной или грудью на острый пенек — и поминай как звали», — подумала она. Воротник полушубка от дыхания оброс куржаком, ледяшками. Ресницы также заросли инеем. Мороз палил лицо.
Дорога пошла слишком круто вниз. Славка струсила, спрыгнула. Клубок из упряжек скатился и сразу же вытянулся ровной вереницей, олени козлами запрыгали вверх. Впереди их легко, тоже по-козлиному взбегал неутомимый Гриша.
Славка упала, на спине съехала с сопки, стала подниматься на другую и тут почувствовала, что силы ее иссякли. Снег сыпучий, как сахарный песок, был по колено. Ноги, утонув в нем, скользили, полушубок связывал движения. Несмотря на мороз, пот катился по лицу. Славка поняла, что так ей не взобраться. А в тайге уже было тихо, мертво, упряжки куда-то умчались. Она испугалась: а вдруг никто не видел, как она спрыгнула? Полезла в гору на четвереньках. Падала, наступая на волочившуюся полу, и опять поднималась, задыхаясь, лезла. Наконец — вершина!