Ася почувствовала, что она сейчас ударит Ию, в глазах рябило. И она встречала таких же брошенных матерей. А Ия все швыряла и швыряла в нее страшными, низкими, грязными историями. И самое жуткое было то, что действительно такое случалось, Ия взяла эти истории из жизни. И все-таки душа Аси отбивалась от них, возмущалась, не могла согласиться.
— Ты врешь на людей! — крикнула Ася. — Ты опустилась! Ты жалкая, бессильная, озлобленная! Ты нарочно выбираешь в жизни всякие гадкие истории. Ты гадкие поступки гадких людей приписываешь всем! — Ася смотрела на Коноплеву гневно. — А я знаю — люди умные, добрые. Мы сидели в Москве без денег, спали на вокзале. А незнакомый человек за свои деньги привез нас сюда...
— Это только остолоп мог завести вас в эту дыру!
— Привез, помог и ничего не взял. Я могу рассказать тебе тысячи хороших историй о хороших людях. Ты — истеричка! Ты придумала свою злость на людей. Встретила одного подлеца и решила, что все подлецы. Забилась в эту конуру и рычишь!
Так горячо было возмущение Аси и так неожиданно нападение, что Ия растерялась и сидела жалкая, испуганная.
— Ты посмотри на себя, кем ты стала? — все увереннее и горячее говорила Ася. — Почему живешь одна? Завтра же возьми кого-нибудь из девчат. Вот у нас Любава без квартиры. В комнате все прибери, дров напили, чтобы печь пылала. Пальто вычисти, платья погладь, эту гнусную банку с окурками выкинь. И, главное, идиотские мысли из головы выброси! И потом, какой ты педагог? Ты же не любишь свою работу, не любишь детей. Как ты стала педагогом?
— Да на черта мне нужно это педагогство! — воскликнула Ия. — Я всю жизнь мечтала о технике, о радио.
— Ну и шла бы в радиотехнический.
— Как же, ждали меня там! Не сдала. А родные заставили в пединститут идти.
— Сама предала свою мечту, вот и расплачивайся теперь... Как это можно предать свою мечту? — изумилась Ася. — Это все равно, что предать свое сердце!
— Вот я и скриплю зубами. Увижу школу и скриплю, — прошептала Ия.
— Так брось ее! Не будь мямлей! Не мучай себя, учеников, педагогов.
— Я просила отпустить — не отпускают. Говорят, что должна еще два года отработать.
— А какой толк от твоей работы! — Ася махнула рукой. — Ладно. Я поговорю с ребятами. Помогут. Уедешь.
— Если бы... — встрепенулась Ия. — Ведь я сама себе уже противна. Запуталось все. Перецапалась со всеми. Не люблю всех, и меня не любят. Переменить мне нужно место. Это мне урок на всю жизнь.
— Уедешь, — уверенно сказала Ася...
Она шла в ледяной тьме к своим лисицам. Шла сердитая, решительная и все думала о Коноплевой.