В его голосе прозвучало такое отчаяние, что Эндер даже не знал, что сказать, как убедить его, что жизнь пеквениньос не так уж бессмысленна, как считает Сеятель. Вроде бы Эндер и Валентина использовали уже все доводы, какие только было можно.
Но тут заговорила Эла. Ее голос был абсолютно спокоен. Эндеру даже показалось, будто она совсем забыла, что сейчас испытывает Сеятель, какое потрясение переживает. Вероятно, разговор снова навел ее на мысли о работе, она снова стала собой.
– Если бы десколада знала обо всем этом, трудно сказать, чью сторону она бы приняла, – сказала Эла.
– В каком смысле – чью сторону? – не поняла Валентина.
– То ли сочла бы, что лучше уж насадить побольше деревьев на планете и спровоцировать похолодание, то ли предпочла бы пойти на поводу у инстинкта размножения и отправить пеквениньос на другие миры. Другими словами, что бы предпочли непосредственно создатели вируса – распространить вирус по Вселенной или заточить на одной-единственной планете?
– Вирус, вероятно, примет сразу оба варианта, потому что в данном случае оба вполне достижимы, – ответил Сеятель. – Вне всяких сомнений, партия Воителя так и так завладеет умами. Но либо до этого, либо сразу после разразится война, в которой поляжет по меньшей мере половина всех братьев. Из известного нам следует вполне определенный вывод: десколада приведет и к тому и к другому.
– Из известного нам, – эхом отозвался Эндер.
– Из известного нам, – повторил Сеятель, – можно сделать еще один вывод: может быть, мы и есть десколада.
«Значит, – подумал про себя Эндер, – они все-таки знают о таком предположении, несмотря на то что мы пока не хотели обсуждать его с пеквениньос».
– Ты говорил с Кварой? – взметнулась Эла.
– Я с ней каждый день встречаюсь, – пожал плечами Сеятель. – А она здесь при чем?
– Она одержима той же идеей. Она считает, что, может быть, это десколада сделала пеквениньос разумными существами.
– Неужели вы полагаете, после всех разговоров насчет разумности десколады, нам самим такое не пришло в голову? – удивился Сеятель. – А если это окажется правдой, что вы будете делать? Допустите, чтобы человечество вымерло ради каких-то наделенных второсортными мозгами тварей?
– Мы никогда не считали вас второсортными… – мигом возразил Эндер.
– Да неужели? – фыркнул Сеятель, – Тогда почему же вы считаете, что своим умом мы ни до чего дойти не можем, что мы все время кормимся подачками человека?
Эндер не нашелся что ответить. Ему пришлось признать, что к пеквениньос он относился как к детям, нуждающимся в защите. Зачем излишне беспокоить «детей»? Он никогда не понимал, что пеквениньос и сами способны заметить угрожающую им опасность.