– Калибан и Ариэль – это ты хочешь сказать?
– Если я не могу убить их, выход один – изгнание.
– Я работаю над этим, – повторила Джейн. – Ведь как ни поверни, а они целиком и полностью зависят от тебя. Они частички того образа, который существует у тебя в голове. Что, если для полетов во Вне-мир вместо тебя я воспользуюсь ими? Тогда у нас в распоряжении окажется не один корабль, а целых три.
– Два, – возразил Эндер. – Я туда больше ни ногой.
– Даже на микросекунду? Я заброшу тебя туда, а потом сразу верну обратно. Нам уже незачем там задерживаться.
– Дело не в задержке, – пояснил Эндер. – Питер и Вэл появились рядом со мной в самый миг перехода. И если я снова отправлюсь во Вне-мир, я опять создам их.
– Прекрасно, – согласилась она. – Тогда у нас все равно остается два корабля. Один – с Питером, другой – с Вэл. Я все обдумаю, а потом доложу тебе. Мы не можем, побывав там всего один раз, сразу отказываться от такой возможности.
– Можем, – сказал Эндер. – Реколаду мы получили. Миро создал себе новое тело. И все, хватит. В остальном мы можем обойтись собственными силами.
– Ты не прав, – не согласилась Джейн. – До появления флота нам надо успеть вывезти с этой планеты пеквениньос и Королеву Улья. И, кроме того, надо создать еще один вирус – для Пути. Мы должны во что бы то ни стало освободить этих людей.
– Я во Вне-мир больше не полечу.
– Даже если я не смогу обойтись Питером и Вэл? Что, если я не сумею перенести вместе с ними свою айю? Ты боишься собственного подсознания, так что же, пускай теперь пеквениньос и Королева Улья погибают здесь?
– Ты сама не понимаешь, насколько опасен Питер.
– Может быть. Зато я отлично понимаю, что такое Маленький Доктор. Эндер, ты сейчас купаешься в собственном отчаянии. Тебе на все наплевать. Мы просто обязаны вывезти с этой планеты пеквениньос и Королеву Улья, даже если после этого Питеры и Вэл заполонят все континенты Лузитании.
Он понимал, она права. Он знал это, но вовсе не собирался отступать.
– И все-таки, Джейн, попробуй сначала перенестись в Питера и Вэл, – проговорил он. – И да поможет нам Бог, если Питер при перелете во Вне-мир умудрится создать какой-нибудь свой образ.
– Вряд ли у него это получится. Он задирает нос, но на самом деле он не так уж и умен.
– Ты плохо его знаешь, – сказал Эндер. – А если ты мне не веришь, значит это ты не так умна, как привыкла считать.
Эла была не единственной, кто перед завершающим тестом Прозрачника решил посетить Сеятеля. Его немое деревце успело подрасти всего на пару метров и теперь тихонько колыхалось на ветру как раз напротив мощных стволов Корнероя и Человека. Но именно вокруг этого молодого деревца собрались выжившие в бойне пеквениньос. Как и Эла, все они собрались здесь для молитвы. Служба представляла собой очень странное и необычное зрелище. Церемония проходила практически в полном молчании, священники-пеквениньос не собирались устраивать из молитвы пышного спектакля. Они просто встали на колени и начали молиться, что-то бормотать сразу на нескольких языках. Кое-кто молился на языке братьев, кое-кто – на языке деревьев. Пришедшие на церемонию жены молились по-своему. Эла подумала, что этот язык они, должно быть, используют в повседневной жизни, хотя, может быть, это было еще одно наречие, при помощи которого они общались со священной древоматерью. Некоторые пеквениньос избрали для молитвы человеческие языки – со всех сторон слышались слова на звездном, на португальском, а кто-кто из священников, похоже, уже успел выучить древнюю латынь, язык церкви. Несмотря на такое вавилонское столпотворение, она почувствовала ни с чем не сравнимое единство душ пришедших сюда. Они молились у могилы мученика, молились о том, чтобы Господь сохранил жизнь последовавшего его примеру брата. Если сегодня Прозрачник умрет, его жертву запомнят, как запомнили жертву Сеятеля. Но если он перейдет в третью жизнь, он будет обязан этим мужеству и примеру Сеятеля.