— Который час? — вдруг спросил он, стараясь вскочить, чтобы взглянуть на часы, висевшие позади него.
— Почти десять. Вам лучше сидеть спокойно, Мичель.
Но вместо того, чтобы сидеть спокойно, Мичель сделал несколько шагов вперед и должен был опять опуститься на стул. Он был еще слаб.
— Стало быть, уж слишком поздно! — воскликнул он с волнением. — Тело уже унесено водой!
Он рассказал все, как мог, фразы его были еще несвязны. На утесах дрались два человека, один был сброшен или сам свалился. Это был капитан Дэн. Это имя испугало всех. Эпперли был еще тут и, как юрист, подозрительно поднял глаза.
— Вы говорите, что какой-то человек дрался с капитаном Дэном и случайно столкнул его вниз, Мичель?
— Так мне показалось, сэр. Что они ссорились и боролись, это верно, и невероятно, чтоб капитан Дэн свалился сам.
— Когда так, я боюсь, что его противником был Рэвенсберд — серьезно заметил Эпперли… — Слышали, как он сегодня грозился отомстить своему господину.
— Это непременно был он! — закричал Мичель, говоря по своему внутреннему убеждению. — Однако я этого никогда не подумал бы о нем. Но что теперь делать? — прибавил Мичель более энергичным тоном. — Прилив непременно унес тело в море.
— Вы знаете наверно, Мичель, что он умер? — спросил доктор.
— Умер, сэр. Это-то меня и испугало.
В самом деле, что было делать? Как им не спрашивать об этом? Без отлагательства все, за исключением Мичеля и человека, оставшегося присмотреть за ним, отправились к тому месту по горе; они знали, что по берегу теперь пройти невозможно, так как начался прилив.
Дойдя до утесов мимо капеллы, они посмотрели вниз. Прилив был в полной мере, и весь берег был покрыт водой. Не осталось ни малейшего следа ни наверху, ни внизу от бедствия, описанного Мичелем, и почти не оставалось сомнения, что тело было унесено в море. Удовлетворив вполне свое любопытство, насмотревшись на воду — так ярко светила луна — они начали совещаться, что теперь следует сделать. Кто-нибудь должен сообщить об этом лорду Дэну, и доктор с стряпчим взяли это на себя, что было всего приличнее.
— Мне это не нравится! — вдруг воскликнул доктор, когда они шли по лугу и замок с своими огнями находился прямо против них. — Гэрри Дэн не был любимым сыном, но все-таки он был сын.
— И мне также не нравится, — отвечал Эпперли. — Мне пришло в голову, что ни мне, ни вам это нейдет. Мне кажется, это следует сделать Герберту Дэну.
Он не мог предложить ничего другого. Доктор охотно ухватился за это, и вместо замка они направились к дому Герберта Дэна. Скромная прислуга этого джентльмена и его сестры состояла только из одного слуги и одной служанки. Слуга подошел к двери и сказал, что его барин дома.