Может, сходить? Посидеть у Ока Матери, помолиться? Может, и неправда все то, что говорит орден, но что правда? И в Подлунном мире не ведают где истина, молятся священному древу Жизни и задабривают вечно голодную Бездну… может, не важно, во что ты веришь, а важно, для чего тебе твоя вера. И кто ты в своей вере.
А в святилище мне всегда нравилось, правда, когда там не было Аристарха или Алфеи.
Платье надевать не стала, накинула плащ поверх долгополой ночной рубашки и вышла из комнаты. Через двор пробежала бегом, ветер, играючи, теребил полы плаща, кусался за ноги, как шкодливый щенок. Лохматые звезды висели над заснеженными елями, да медленно плыла щербатая с одного боку луна. Риверстейн спал. В темных окошках ни огонька, раскинувшиеся с двух сторон крылья здания выбелены снежком и матово поблескивают, отражая свет небесных проводников.
И куда меня ночью нечистый понес?
Уже думала повернуть обратно, помялась, потом все же неуверенно добрела до святилища и толкнула дверь. Маленькое помещенье пропахло еловой смолой и воском свечей, круглая купель в центре затянута тонким ледком. Я со вздохом присела на низкий бортик, задумалась. Хотела вознести молитву Пречистой Матери, но слова не шли. Только воспоминания. О темном ельнике, о жестких губах… или жестоких? Да и есть ли разница…
Ох, не с теми мыслями пришла я в святилище, а еще — за утешением… Греховница.
Я склонилась, хотела зачерпнуть святой воды из купели, брызнуть в воспаленные глаза, но пальцы стукнулись об ледок. И оттуда, с другой стороны, из — подо льда на меня посмотрело бледной лицо с бескровными губами. Я вскрикнула, отпрянула, но тут же опомнилась, провалила пальцами хрупкую наледь. Из темной освобожденной воды показалось тонкое, полупрозрачное личико, рассматривающее меня со знакомой любознательностью. Я ее узнала: девочка- сирена из озера Им.
Русалка подтянулась на тонких руках, уселась на бортик, полоща в купели серебристый хвост. Я понадеялась, что у Аристарха нет привычки по ночам осматривать свою вотчину, иначе, боюсь от подобного зрелища у достопочтимого арея случился бы удар.
— Как ты здесь очутилась? — изумилась я.
— Суть сирены — вода, — важно, подражая взрослым сказала девочка, и не удержавшись, лукаво улыбнулась, — по подземной речке прошла. Там их много: и речек и озер и целых морей, всюду плыть можно!
Я подумала, что из таких созданий, способных попасть в любое место, где есть вода, вышли бы незаменимые лазутчики. Не это ли их качество использовал Хаос в войне?
— Только не пускают меня…
— Почему же? — заинтересовано спросила я, разглядывая хрупкое, почти прозрачное тельце, до самой шеи покрытое тонкими чешуйками, влажно блестевшими в свете лампадки. Личико в обрамлении светло- зеленых волос любопытное и глаза голубые, слишком большие для человеческого лица, но яркие, еще не выбеленные течением времени.