Мне вдруг показалось, что я слышу чье-то тяжелое дыхание — сзади, спереди… везде вокруг. Я обернулась, но никого не увидела… и лишь спустя пару секунд поняла, что каким-то непостижимым образом слышу, как в унисон раздуваются и опадают легкие моих собратьев-инквизиторов. Я могла слышать биение каждого сердца, толчки крови, текущей по их жилам. Это было непривычно, но почему-то совсем не страшно.
А еще я точно знала, что не сошла с ума и что все происходящее — не чудо и даже не магия… Просто я наконец приняла свою судьбу и осмелилась заглянуть ей в глаза.
— Слушаю, мой претор! — уже не я произнесла эти слова, а стоглавый инквизиторский пес прорычал запекшейся от жара пастью.
Скрыть «капля». Всем, немедленно!
Сжав потной ладонью «каплю», я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Претор прав: алый свет амулета сейчас все равно что огромная мишень, нарисованная прямо на груди. Лакомая добыча для драконов.
Кое-как мне удалось приглушить свет «капли», теперь она лишь слегка грела кожу.
Подняться на стены! Ставить щит и держать сколько возможно! — Голос претора вибрировал от едва сдерживаемой ненависти. — И не жалеть… слышать меня? Не жалеть эту тварь!
Глубоко вздохнув едкий от дыма воздух, я решительно шагнула к крепостной лестнице.
— Стой, Лис! — Фудо, о котором я совершенно забыла, схватил меня за плечи, развернул к себе. — Куда тебя несут василиски? Хочешь умереть героем?!
— Я должна.
Накрыв его ладони своими, я заглянула барду в глаза. В них был страх. А еще, где-то в самой глубине, едва заметная под пучиной отчаяния, билась, как жилка, надежда.
— Мы не воины. — Он искривил губы. В уголке рта запеклась кровь. — Ты погибнешь.
— Нет, клянусь тебе! И ты обещай, что не умрешь. Пожалуйста, обещай! — Я сжала его руки так, что и самой стало больно.
Не хочу… не могу больше терять близких людей!
— Дурочка… — Он наклонился ко мне, сталкивая наши горячие и влажные от дождя лбы. — Обещаю.
Хорошо бы дождь мог смыть не только слезы, но и страхи…
Фудо отстранился, силой разжал мои руки.
— Вперед, инквизитор!
Несколько мгновений я смотрела в его лицо — усталое, бледное, с бурыми потеками крови и гари — будто бы наискось разрезанное кривой болезненной улыбкой.
Затем развернулась и побежала к лестнице.
В голове не осталось ни одной связной мысли. Теперь телом двигало единственное желание — выполнить приказ претора…
И не погибнуть.
* * *
Кажется, я целую вечность поднималась по этой чертовой лестнице. Ноги то и дело норовили соскользнуть с мокрых каменных ступеней, приходилось цепляться за стены, раздирая ладони о шершавую кладку.