Я пожала плечами.
— Так уж положено.
— Странная традиция. И долго дергают? — Дракон смотрел на меня с видом ученого, выведывающего обычаи инопланетной враждебной цивилизации.
— По числу лет. Мне в прошлый раз шестнадцать тянули, в четыре руки! Сволочи зловредные… А тебе, кстати, сколько стукнуло?
Джалу поднял глаза к потолку, беззвучно пошевелил губами.
— Это получается… мм… хмм… тысяча сто тридцать два раза?
Я потрясенно присвистнула.
— Нет уж! — отрезал дракон. — Я на такое не подписываюсь!
— Ладно, — сегодня я была на удивление сговорчива, — тогда…
Эх, была не была… Иногда с вещами, даже столь милыми сердцу, приходится расставаться…
Пошарив в карманах, я извлекла на свет комок измятой ткани. Развернув, разгладила на коленях.
Чудесная все же вышивка. Тут тебе и пучеглазый дракон, смахивающий на кузнечика-мутанта, и рыцарь с бензопилой вместо меча, и удивительный пятиногий конь…
— Вот, — я протянула платок дракону.
Тот осторожно, словно я была прокаженной, подцепил белую ткань кончиками пальцев. Брезгливо повертел перед носом.
— Это подарок, — гордо ответила я, завидев в драконьих глазах немой вопрос.
Джалу еще некоторое время полюбовался «произведением искусства», затем сунул обратно мне в руки.
— Я уж лучше без подарков, по старинке.
Не особо расстроенная отказом (в конце концов, что рептилии могут смыслить в прекрасном?), я с любопытством уточнила:
— По старинке?
— Да. Ежегодно, в день своего появления на свет, дракон обязан доказывать, что достоин продолжать существование. С раннего утра и до поздней ночи соплеменники преследуют его, пытаясь убить. Разумеется, это просто ритуал. Смертельной опасности нет, а вот тяжелые раны и даже увечья обеспечены.
Я недоверчиво хмыкнула:
— Снова шутишь?
Дракон промолчал. Вперив взгляд в огонь, он усмехнулся, и от этой усмешки вдоль позвоночника забегали ледяные сороконожки.
Мы помолчали, наблюдая за языками пламени, облизывающими аккуратные поленца. Те жалобно потрескивали, изредка взрываясь снопами искр.
— Джалу… — робко позвала я.
Дракон, сонно щурясь, отозвался маловразумительным бормотанием.
— Я ведь ничего не знаю о вашем мире. А вдруг по пути со мной что-нибудь случится? Я даже не смогу попросить о помощи, не зная вашего языка!
Подавив зевок, Джалу вяло ответил:
— Все будет хорошо, лисенок…
Я вздрогнула. Это его снисходительное обращение раздражало и в то же время странно нравилось.
На секунду захотелось, чтобы тяжелая, теплая драконья ладонь опустилась на макушку и взъерошила волосы… Я ущипнула себя, прогоняя навязчивое желание.
— Может будет, а может и нет! — упрямо сказала я. — Ты ведь можешь научить меня вашему языку? Зазу сказал, что в вашем мире есть общий язык, ардосский, если не ошибаюсь. И что он достаточно прост, даже для меня.