– Еще раз, Барон! Извини, что я поначалу того… черта в тебе увидел…
– Много текста, Гога. Прощевай. Надеюсь, скоро увидимся.
– Легкой дороги, Барон!
Скинув пассажира, «Победа» снова вернулась на круг и покатила на северо-восток, в сторону родных Сокольников.
Дождавшись, когда ее силуэт скроется в общем потоке машин, Барон подхватил чемоданчик и направился к зданию вокзала. Однако не Ленинградского, как мыслилось подельникам, а Ярославского.
Здесь, отстояв небольшую очередь, он сунул голову в окошечко кассы и поинтересовался:
– Барышня! А когда уходит ближайший до Перми?
– Завтра утром. В 6:15.
– Хм… А до станции Галич?
– Минуточку… Через сорок минут отправляется пассажирский «Москва – Шарья». Он останавливается в Галиче. Время прибытия – 9:30. Билеты есть.
– А Галич, я правильно понимаю, это ведь пермское направление?
– Пермское.
– Тогда выпишите мне один до Галича.
– Вам купе или плацкарту?
– Знаете, я, буквально на днях, ездил в купейном. И как-то оно мне не глянулось. Потому – давайте плацкарту…
* * *
Вот она жизнь. Во всей своей черно-белой полосатости.
Еще вчера днем здесь, строго напротив, сидел импозантный ленинградский журналист, которого она потчевала изысканными деликатесами и поцелуями взасос. А теперь там же, за тем же кухонным столом, строчил протокол осмотра угрюмый сотрудник милиции. Большие водянистые глаза его таращились так, словно бы милиционера одолевал сон, и лишь досадное препятствие в образе и подобии рыдающей хозяйки ограбленной квартиры мешало ему предаться столь сладостному занятию.
Не снимая обуви, на кухню протопал инструктор-собаковод, ведя в поводу часто-часто дышащую служебную овчарку, с вывалившегося языка которой на паркет капали крупные слюни.
Мадам брезгливо поморщилась и инстинктивно поджала ноги.
– Ну что там, Сережа? – продолжая строчить, полюбопытствовал угрюмый.
– Муха след взяла без проблем. Но догуляли мы с ней лишь до выхода со двора. А дальше – глухо. Сами понимаете, сколько народу в Столешниковом толкётся.
– Это точно. А что Климов? Все еще вахтершу опрашивает?
– Ага. Боюсь, сегодня это дохлый номер, у бабки натуральная истерика.
– Но хоть что-то удалось из нее вытянуть?
– Похоже, грабителей было трое. Плюс этот, который лжетелефонист.
– Словесный портрет составить сможет? После истерики?
– Вряд ли. Эти ухари, когда спускались, специально лампочку в подъезде выкрутили.
– Толково. Ладно, Сережа, возвращайтесь с Мухой в отдел. И скажи там, внизу, Климову, чтобы поднимался.
– Хорошо. Да, со слов вахтерши, один из троих вроде как горбун.
– Кто?!