Облом. Последняя битва маршала Жукова (Суворов) - страница 72

Жуков не отдавал себе отчета, что с этого момента все присутствующие на пленуме ЦК КПСС — а это две с половиной сотни закаленных в подковерных схватках бойцов — стали его смертельными врагами.

Их бурные аплодисменты были всего лишь формой стадного инстинкта, проявлением страха.

Но именно этот страх объединил их всех в стремлении от Жукова избавиться.

Пленум продолжался. Партийные деятели спешили выразить свою горячую поддержку Хрущёву-победителю.

Месяц назад Хрущёв публично чуть ли не матом крыл советских писателей и других деятелей культуры. Настала пора писателям ответить. Выступает член Центральной ревизионной комиссии, главный редактор «Литературной газеты» сочинитель Кочетов:

Большое значение имела большевистская, партийная речь товарища Хрущёва. Мы радовались ей, это был для нас праздник. Перед этим была просто ужасная муть (Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы. с. 410).

Перед Хрущёвым писателей мягко журил кандидат в члены Президиума ЦК товарищ Шепилов. После него то же самое говорил Хрущёв, только на народном наречии. Выяснилось теперь, что речь Шепилова была ужасной мутью, а речь Хрущёва — бальзам на писательские души.

Член Центральной ревизионной комиссии шестикратный лауреат Сталинской премии Константин Симонов, понимая, что его партийный ранг слишком низок и что он не будет удостоен чести лизнуть корму победителя, прислал Хрущёву записку. Хрущёв зачитал ее пленуму ЦК:

Товарищ Хрущёв критиковал некоторых из нас, в том числе и меня, резко, но за этой резкостью была душа и сердце, любовь к литературе, забота о ней и доверие к нам. Я и, я знаю, другие товарищи ушли с этой встречи с желанием работать, с верой в свои силы и с благодарностью товарищу Хрущёву за его прямые, резкие, но полные заботы слова (там же. с. 67).

То есть: бьет нас барин, и мы ему благодарны. Бьет — значит любит.

В ходе перепалки Жукову было брошено обвинение в том, что и сам он палач, сам приговоры подписывал. На что великий полководец якобы гордо ответил: «Ройтесь! Моей подписи вы там не найдете!»

Жуколюбы и жуковеды слишком часто повторяли эти слова, они давно вошли во все трактаты о Жукове как доказательство его честности и непричастности к массовым расстрелам.

А меня заинтересовала мелкая деталь: Жукову бросили обвинение... Кто бросил?

Решил обвинителя найти. Но обвинитель не находился.

Тогда я ринулся искать того, кто первым эту историю рассказал. И вдруг выяснил, что первоисточником является Константин Симонов, заместитель генерального секретаря Союза писателей СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и шести Сталинских премий, один из самых главных апологетов жуковской гениальности. Расписал Симонов эту сцену в статье «К биографии Г. К. Жукова». Никакими источниками выдумка Симонова не подтверждается.