Предания о самураях (Бенневиль) - страница 262
Рядом с Киото у Ёсинори возникли свои собственные трудности. За известиями о гибели Мотиудзи, а также о резне в роде Иссики пришло сообщение о мятеже, поднятом Иссики Кэйбу Наонобу. В провинции Ямато он захватил горы Сикирёмори. Места там считались непроходимыми, и он быстро набрал 6 тысяч человек, в основном из сословий ронинов и ямабуси, более или менее преданных делу Южного двора. В ходе ночного наступления он крепко потрепал войско в 30 тысяч человек, отправленных для его усмирения под командованием представителей рода Хосокава, Акамацу и его собственного рода Иссики Мотинобу. Большое смятение возникло в Киото, когда туда пришли известия о сражении, состоявшемся на седьмой день пятого месяца 12 года периода Эйкё (6 июня 1440 года). В столице, похоже, услышали ликующие крики воинов Наонобу, вышагивающих по улицам их города. «Дзидзю позволил себе крепко испугаться, хотя в рядах Ёсинори особой паники не наблюдалось. Его совет находился в смятении, поэтому никаких советов от него не поступало. Тут вперед вышел некто Такэда Тайдзэнно Таю Сингэн. Он числился владыкой провинции Аки, а отметился как хвастун и трус. Услышав его предложение, состоявшее в том, чтобы подавить мятеж, все присутствующие скатали язык в трубочку». Они уже было приготовились разразиться громогласным хохотом. «Что за неприличное поведение! Этот трусливый фанфарон явно напрашивается на место тайсё!» Ёсинори рассуждал иначе. Он вызвал к себе Сёгэна и устроил ему допрос. По распоряжению Ёсинори этот хвастун вышел из Киото с 3 тысячами воинов. Иссики Наонобу пребывал в том же удивлении и замешательстве, как и весь совет Ёсинори. Его, отброшенного в бою назад с войском, в пять раз большим по численности, подвергли такому вот оскорблению! В ярости он покинул свои укрепления и с войском бросился вперед на врага. Оба войска энергично поспешили в наступление. Сёгэн особой гибкостью ума не отличался. Для него существовал один только замысел сражения. Он искал личной схватки с самим Иссики. Когда Сингэн поднялся с земли, держа отсеченную голову этого мятежника, он услышал победные крики его воинов, гнавших лишившегося вождя противника во все стороны. От самого поля боя и до столичного города хвастливый язык Такэды Сингэна молол без остановки. Ёсинори хорошо знал своего человека. Он не поскупился на похвалы, но почти не наградил. Сёгэна это устроило, и в Японии из него сделали народного героя, с тех пор не знавшего равных себе. Сёгун оказался мудрее и принца, и самого народа.
После всего этого принц Ёсинори объявил о необходимости завершения осады Юки. Все остальные могли бы подождать до завершения дела в Канто. Боги явно негодовали. Посещение сёгуном алтаря Хатиман в Ивасимидзу оставило самые недобрые предчувствия. Из Киото отправили крупное войско. Пойти в игре с первой руки Киото никогда не позволяли. Норизанэ покинули свое уединение в Идзу и встали лагерем у Оямы. Осаду следовало вести предельно решительно. Как раз на шестнадцатый день четвертого месяца 1 года периода Какицу (6 мая 1441 года) огромное осадное войско численностью 80 тысяч человек выдвинулось для штурма. Сигналом для наступления служил столб дыма, поднявшийся над замком. Во двор крепости пустили стрелу с привязанным письмом. В нем обращалось внимание на бесполезность сопротивления, а также содержался намек на наличие среди осажденных изменника. Это вызвало у них страх. Теперь среди многочисленных гёринов (рыбных чешуек) и куаку-ёху (крыльев журавля) все встало на свои места. «Небеса вздрогнули от раскатов грома. Кондзитё (птица, вызывающая землетрясение) улетела за рубеж, земля затряслась». Когда по Юки распространился пожар, отец и сын осознали безнадежность своего положения. Оставалось только лишь погибнуть в бою. Доверив принца отборному отряду самураев, которым предстояло прорваться через заслон и выйти на дорогу к Муцу, Удзитомо со своим сыном проскакали ворота и врезались в толпы противника. Схватка вряд ли продлилась долго, если бы пространство для огромного числа воинов не было таким тесным. Река, переполненная дождями, затопила эту равнинную местность, превратившуюся в болото. Слепящий дым скрывал своих и врагов. Уэсуги рубили и топ тали своих собственных слуг. Людские потери достигали чудовищных масштабов. Зато получился предопределенный результат. На этом поле боя полегли Удзитомо и Мотитомо; их тела, изуродованные до неузнаваемости, втоптали в болото лошади своими копытами. Из 10 тысяч находившихся в тесноте замка мужчин, женщин и детей никому спастись не удалось. Победители наблюдали за паланкинами двух принцев, отправленных в Камакуру под охраной солдат Норизанэ, все-таки с сочувствием. Они заметили небольшой отряд беглецов, торопящихся прочь в горы. Огасавара, Сатакэ и Тиба отправились в погоню по горячим следам. С несколькими слугами Харуо и Ясуо бросились на север и попали в руки поджидавших их воинов Норизанэ. Их защитники пали под мечами выходцев с запада. Самого младшего из сыновей Удзитомо по имени Наритомо спасла хладнокровная сельская служанка, когда-то удостоившаяся чести своего господина. Таким был конец знаменитого Юки Дзэйсё.