Китаев подошел к Ивану поближе и протянул руку:
— Идите, Ваня, вам ведь уже давно пора, правда? Знаете, вы на редкость благодарный слушатель. Да и человек приятный. Заходите, когда захотите. И не только по делу… А если маньяка своего поймаете… Когда поймаете, приносите его мне, в картотеку.
В кабинете дым стоял — хоть топор вешай. Иван подошел к окну и открыл форточку.
— Что, Зотыч, сорвался? — злорадно поинтересовался он.
— Не говори, Вань! Таких заморочек набросали — не то что закуришь…
— По барину и говядина.
— Спасибо, ты настоящий друг, — хмыкнул Зотов. — Ты откуда?
— Да вот, беседовал с маньячным специалистом.
— С Китаевым?
— С ним. Ты его знаешь?
— Немного. Сталкивались в том году по одному делу. Помнишь, думали, что маньяк, а оказалось, киллер такой хитрозадый. Китаев и подсказал. Интересный мужик, кстати.
— Да… Я теперь тоже маньяковед, разве что не такой квалифицированный. Он мне целую лекцию прочитал.
Иван уселся за стол, все еще чувствуя сытую расслабленность. Работать не хотелось. Мысли текли лениво, не спеша.
Сейчас бы в отпуск… Хоть на недельку. Поехать бы с девчонками куда подальше. Где тепло и солнышко. Сосед вот на Канары ездил… Да где нам, дуракам, чай пить! Разве что в Сочи, в санаторий. Во-во! Сейчас там мерзко и сыро.
Иван прекрасно понимал, что все это пустые бредни. Отпуск был в сентябре. А отгула «с процентами» ждать придется бог знает сколько. Их, отгулов неиспользованных, уже столько скопилось, что он и счет им потерял. К тому же Иван как типичный трудоголик уже через несколько дней блаженного ничегонеделания начинал томиться и думать о работе.
Робкий, какой-то хилый солнечный луч пробрался в кабинет, и сразу стало ясно видно то, что в пасмурной хмари или при электрическом свете не так бросалось в глаза: трещины в потолке, облупившаяся краска на стенах, паутина в углах и вековая пыль на беспризорном фикусе, который Костик перевез со старого места работы.
— Хоть бы Костик скорей вышел, баобаб свой полил да вымыл, — Алексей будто прочитал его мысли.
— Ага, а кто б еще пришел паутину смести и потолок побелить!
Ответить Зотову помешал телефонный звонок. Он снял трубку и тут же протянул Ивану:
— Следователь твой тебя хочет.
— Логунов, — Иван дотянулся до трубки.
Хомутов, поминутно «экая» и повторяя «это самое», поведал, что у него только что была Наталья Фролова, соседка Ремизовой, и что все по нулям. Девчонки хоть и жили вместе, но в жизнь друг друга особо не вникали, так что ничего полезного узнать не удалось.
С Валевского Хомутов взял пока подписку о невыезде. Алиби у него нашлось, но уж больно хиленькое: был в кино, и даже билет с оторванным контролем имеется, но ни кассир, ни контролер его не вспомнили, выйти после начала сеанса и доехать до проспекта Просвещения он вполне успевал. Что касается предыдущих убийств, он вообще не помнил, где был и что делал. Знакомство с Колычевой и Литвиновой категорически отрицал, что еще предстояло проверить. Ко всему прочему, Валевский горько плакал, бил себя кулаками в грудь и утверждал, что Ремизову страстно любил — и это неприятно напомнило Ивану о Самохвалове. Что же касается знакомых Литвиновой, связанных с медициной, Хомутов сказал, что об этом можно не беспокоиться: все чисто.