За последние три года Уродец окреп, возмужал и перестал дрожать под порывами северного ветра. Сосед Садиг сказал, что следующим летом Уродец даст первый полноценный урожай. «Гляди, уста, как он разросся. И не скажешь, что это то самое дерево, в которое однажды влетела машина Сабига. Кстати, ты в курсе произошедшего?»
Сын прокурора разбился в той самой «Волге», врезавшись в платан на краю проспекта. Был пьян. Могучее дерево раскололось и, протаранив лобовое стекло, убило водителя.
Гошгар-уста опустил голову, помолчал, затем взглянул на Уродца и в очередной раз понял: люди сами себя наказывают – Творец тут ни при чем. Своими же поступками и результатом этих поступков.
Первый урожай оказался обильным. Сочные, душистые плоды уста собрал в два ведра и отвез в детский дом. Долгожданный день абсолютного счастья, когда сердце радостно и благодарно билось. Дерево выросло, веток стало больше, и уже рядом, из того же корня начало тянуться к солнцу еще одно деревце. Теперь Уродец не один. Отныне некогда чахлое деревце стало Счастливчиком. Прежнее имя, Уродец, затерялось в спутанных каменных даланах[22] прибрежного поселка.
День выдался на редкость жарким. Гошгар-уста с трудом вернулся из детского дома. Он дошел до Счастливчика и с хриплой одышкой присел в его тени. С моря подул легкий освежающий ветерок. Гошгар расстегнул верхние пуговицы рубашки и, откинув голову, закрыл глаза. Он снова в детстве. Сентябрьское утро, мама сажает завтракать за стол, застеленный желтой скатертью. Горячий чай, свежий хлеб с маслом, смазанный золотистым сиропом инжирного варенья.
Мама садится напротив.
«Сынок, кушай как следует, не торопись – успеем! Не бойся школы, там узнаешь много нового и найдешь друзей. Всегда помогай тем, кто слабее тебя, потому что в этой помощи и есть настоящая сила человека».
Гошгар-уста улыбнулся маме, надкусил бутерброд с инжирным маслом и навсегда заснул под любимым деревом.
12
C утра в Хиля гремела гроза, к ночи хлынул дождь. Быстрый, мощный. Затопил печи-тендиры на спуске к озеру Шор, согнул саженцы оливковых деревьев у забора Азимбалы, а на площади у лавки мясника Бахрама разлил маленький пруд. Семья белых гусей, сбившаяся с пути к дому, приютилась в стихийной луже, укутав головы влажными крылами.
Месяц Рамадан подходит к концу, два его последних дня проводим с прабабушкой Пярзад в ее доме в Хиля.
Я проснулся на рассвете. Идя на кухню, вижу, как Пярзад-нене[23] расстилает в своей комнате молитвенный коврик. На нем зелеными нитями вышита ниша, острием обращенная в сторону киблы