Все в нас, надо только это увидеть. Тогда для чего мы продолжаем путь? Чтобы делиться друг с другом тем, что возвышает нас, а не уничижает.
В книге Руми вычитала: «Когда бы доверяли не словам, а истине, что сердцем познается, да сердцу, что от истины зажжется, то не было б предела чудесам».
2
Яхмур рассматривает мои руки. На них мелкие царапины, подушечки пальцев покраснели. Она не удивляется: «Фисташки созрели!» Моя девочка знает, что после сбора урожая на руках остаются ссадины от веток и розовый оттенок сорванных плодов, зеленеющих после сушки.
Сегодня утром мы с Хандан выложили урожай на большой стол двора, уповая на небо: только бы не дождь…
Ждем автобус на остановке. Солнце трепетно греет день. Подставляю лицо теплым лучам. Яхмур тоже смотрит на небо и что-то про себя шепчет. У нее черные ресницы с кокетливым изгибом, смуглая кожа, длинные косы с оранжевыми заколками-герберами.
«Яхмур, ты разговариваешь с солнцем?» Она оборачивается, зажмурив правый глаз: «С небом. Прошу у него, чтобы не было дождей и урожай фисташек не промок. Дедушка говорит, что о своих желаниях надо рассказывать небу, и, когда придет время, они сбудутся. А еще мое имя значит “дождь” – тучи меня слышат».
Легкий ветерок приносит аромат чечевичного супа. Мы садимся в автобус, проезжаем мимо Северной мечети. Белоснежный камень, величественные минареты, желтые розы вдоль ограды.
Во дворике мечети течет родник Прощения. Не один век к нему съезжаются люди с жаждой себя простить. По сказанию, если сорок дней перед утренним намазом умываться его водой, боль души утихнет.
Не раз я приходила к роднику Прощения, сидела на скамейке неподалеку.
Почему не умывалась водой родника? Мне было важно заслужить прощение. Переосмыслить, отпустить и построить новую жизнь. Внутри были тугие узлы, никакой пустоты – до горла сомнений, страхов, чувства вины.
Я слушала шум родниковой воды и всеми силами искала такой же источник в себе.
* * *
Помню свой первый снег в Конье. Я тогда только приехала. Жила в ветхом пансионе недалеко от Верхних ворот, где обычно останавливались паломницы из арабских стран. Крошечные комнаты с тремя койками, одна душевая на весь пансион. Но тепло и, главное, меня никто не знает.
Пришла во двор Северной мечети на рассвете. Села на скамейку напротив родника Прощения. С туманного неба сыпалась снежная пыль, влажной россыпью оседающая на моем зеленом платке. Я надвинула его до бровей, побелевшие от холода руки спрятала в карманах пальто.
«Возьми чай, горячий, осторожно. На заднем дворе столовая. Пошли, погреемся». Я не поняла, как рядом оказалась высокая женщина в белом хиджабе, протягивающая мне пластмассовый стакан. Спустя пару минут мы были в шумном помещении, набитом женщинами, ели суп из оранжевой чечевицы. На столах лежали куски хлеба с пышной белой мякотью, напоминающей весенние облака.