Неожиданно вспомнился ночной разговор с Рыбаковым в колхозной конторе, и Степану стало совсем не по себе. Однако сказать Вере что-нибудь резкое, повернуться и уйти — не хватало смелости и сил. Ведь он ее целовал, говорил, что ему хорошо с ней. А тогда, после кино… Сподличал. Как же: лестно стало, что девушка сама объяснилась. Противно и гадко. Степана передернуло от негодования. Он остановился. Вера шагнула к нему, подставила губы для поцелуя.
— Постой, Вера, — заговорил он бессвязно и торопливо, сам не веря своим словам и оттого презирая себя. — Ты иди одна. Я забегу к своим. Посижу немножко. Улягутся, приду к тебе. Договорились?
— Как знаешь.
— Да не сердись ты, чудачка. — Он заставил себя обнять ее и даже поцеловал. — Не хочу кривотолков. Понимаешь? Ни о тебе, ни о себе. Ладно?
— Ладно, — нехотя согласилась она.
— Тогда иди. Часа через полтора буду.
Повернулся, отошел шагов десять и не вытерпел, побежал к конторе. Вошел, когда все усаживались за стол. Его встретили радостным шумом.
— Я говорил, к ужину не опоздает, — смеялся Борька, — а они не верили. Заподозрили тебя бог знает в чем.
Вместе со всеми Степан ел горячую рассыпчатую картошку, запивая ее молоком. Зоя сидела напротив. Она была необычно молчалива. Часто хмурилась.
Да и другим было не до разговоров: намотались, а скоро наступит новый день.
После ужина стали укладываться спать. Настелили на полу соломы, кинули в головы пальто, фуфайки — и постель готова. Улеглись в ряд кому где нравится. Борька еще рассказал, как он добывал молоко и картошку на ужин. Он умел рассказывать, мог присочинять, превращая любое пустяковое событие в забавнейшее приключение.
— Я говорю этому носатому махновцу (так он окрестил колхозного счетовода): «Выписывай картошку, огурцы, молоко, и мы разойдемся, как в море корабли». А он свое долдонит: «Только за наличный расчет». — «Откуда, говорю, у нас эта наличность, если мы концерт бесплатно ставим». — «Не мое дело. Не толкай меня в омут». — «А если я толкну тебя в шею. Да не толкну, а двину». — «Как так?» — растерялся он. «А очень просто, говорю, ты видел когда-нибудь психов?» А сам глаза выкатил, раздул ноздри и начинаю дышать, как загнанная лошадь. Махновец побледнел и озирается, в какую бы щель нырнуть. Я еще добавил оборотов. Голову вниз и прямиком на заданную цель. Понял он, что я его сейчас торпедирую, и юрк под стол. Тут председатель входит. «Ты что здесь?» — спрашивает. Я доложил. Председатель дает «добро». «Вот только счетовод придет и все выпишет». — «А он, говорю, уже здесь, на своем рабочем месте». — «У тебя, что, парень, миражи в глазах?» — «Зачем, отвечаю, миражи, все в натуре. Ваш старпом сменил рабочее место, в низы спустился», — и на стол ему показываю. Заглянул под него председатель: «Ты что туда забрался?» — «П-пе-р-рышко обронил. Последнее. И куда оно закатилось…»