Весь день она не выходила из дому. Если бы можно было с кем-то посоветоваться, разделить тяжесть навалившегося горя. Заболей она дурной болезнью, укради, обмани или сверши любое другое преступление, не задумываясь, доверила б свою тайну Дуняшке. Но сказать об этом…
А Дуня, конечно же, чувствовала, что подругу настигла беда и та глубоко страдает. Несколько раз забегала к Вере, не расспрашивала ее, не допытывалась: не каменная, в конце концов не выдержит и расскажет сама. Но Вера не рассказывала, и, разобидевшись, Дуняша сердито хлопала дверью и уходила, а час спустя опять возвращалась.
Наконец, измученная бесплодными раздумьями, Вера не выдержала.
— Какая я несчастная! Ну, скажи, за что я такая несчастная?
— Да что у тебя случилось? — с притворной строгостью прикрикнула Дуня, а у самой слезы навернулись на глаза.
— Федька…
— Убили? — ахнула Дуня.
Вера отрицательно покачала головой.
— Покалечили?
— Хуже.
— Да говори ты толком!
— Дезертир.
— Де-зер-тир, — шепотом повторила Дуня и замерла с полуоткрытым ртом в полной растерянности.
Вера обняла подругу и горько заплакала, сердито выкрикивая сквозь слезы:
— Бежал с фронта. Подлец!.. Куда же я теперь? Как же… людям в глаза смотреть? Он же муж. Муж, будь он проклят. Предатель…
Дуняша не выдержала и тоже расплакалась. А потом принялась утешать подругу. Последними словами поносила Федора, говорила, что он не стоит ни слез, ни волнений, уверяла, что его позор не прилипнет к Вере.
Провожая Дуняшу на крыльцо, Вера попросила:
— Ты пока никому ни слова.
— Что ты, Верка? И не думай. Ты только матери скажи заранее. Чтоб не вдруг. У нее сердце-то совсем никуда. Надо потихоньку подготовить.
— Ладно… Скажу.
И опять Вера не могла уснуть. Лежала с открытыми глазами и думала о завтрашнем дне. Завтра все узнают о ее позоре. Такая весть нигде не залежится. Вот почему тот лейтенант так смотрел на нее. Теперь все будут так смотреть. Все-все. Жена предателя. Дезертира…
С этими мыслями она забылась на свету, с ними и проснулась. Голова была тяжелая, ломило виски, не хотелось даже открывать глаз. Из кухни глухо долетели какие-то звуки. Тонко звякнуло ведро: мать собирается доить корову. Подружки уже вернулись с фермы. Скоро прибежит Дуняшка. Прибежит ли? Захочет ли быть подругой дезертировой жены? Сколько хороших людей сгубила война, а этого миновали и бомбы, и пули. Где же справедливость? Где?
Вера склонилась у рукомойника, когда дверь с треском распахнулась и в белых клубах студеного пара появился Степан Синельников.
— Здравствуй.
— Ты что? — всполошилась Вера. — Что? А?