Василий Иванович толкнул ногой калитку и зашагал к крыльцу.
Как всегда, Варя с лампой в руках встретила его у порога.
— Что так поздно? — сладко зевая, спросила она.
— Засиделись.
— Мало вам дня. Иди ужинай.
— Какой там ужин. Скоро рассвет. Заодно уж позавтракаю и поужинаю. Давай спать.
Варя пожала плечами и направилась в комнату.
— Как Юрка? — спросил Василий Иванович, раздеваясь.
— Все тебя ждал, — она улыбнулась, приглушила голос. — Жаловаться на меня хотел.
— Что случилось?
— Его класс над колхозным молодняком шефствует. Вот он и повадился на ферму. Поест, книги под лавку, а сам к телятам. За неделю весь изорвался. Вчера вилами ногу поранил. Я сегодня не пустила его, а он…
Василий Иванович не слушал дальше.
1.
В «Новую жизнь» Синельников приехал не один. В пути он повстречался с Борисом Лазаревым и уговорил приятеля сопровождать его, помочь в трудном случае.
Они приехали поздней ночью. Райкомовский Каурка окончательно выбился из сил, когда лес, наконец, расступился и перед окоченевшими путниками возникли потонувшие в снегу избы.
В деревне не светилось ни одно окно. Друзья с полчаса молотили кулаками рамы и дверь правления колхоза. На крыльце показался маленький старикашка в накинутом на плечи тулупе.
— Вы что, ошалели? — напустился он на приезжих. — Кто такие? Отколь и по какому делу?
— Хватит, батя, допрашивать! — Борька бесцеремонно отстранил старика и прошел в контору. Степан последовал за другом.
В углу холодной неопрятной комнаты чадил фонарь без стекла. Черные тени метались по бревенчатым стенам. Покатый к порогу пол ходуном ходил под ногами.
— Мы уполномоченные из райкома партии, — представился Степан деду и тут же поинтересовался. — Ждали нас?
— Не больно чтоб уж ждали. Не дорогие гости, значит. Новожилова-то с вечера посидела немного. Может, вас к ей проводить? Баба молодая, вдовая…
— Будет, дед, — перебил старика Борька. — Люди перемерзли с дороги, а ты им баланду травишь. Отведи-ка на конюшню нашего рысака да покажи, где дрова, мы печь расшуруем. Добро?
Старик обиженно шмыгнул носом, сердито подтянул сползавшие домотканые штаны, запахнул тулуп и, проворчав: «Дрова — в поленнице», ушел.
Когда он вернулся, друзья сидели у раскаленной печурки, сонно клевали носами и нехотя курили.
— Пристроил рысака? — поинтересовался Борька.
Дед сердито оторвал сосульку от усов, шлепнул о пол.
— Не беспокойся. Никто на такую тварь не позарится.
— Закуривай, отец, — примирительно-ласково сказал Степан, подавая старику кисет.
Сухими трясущимися пальцами дед долго свертывал «козью ножку», старательно набивал ее табаком.