– Мы куда-нибудь поедем, – сказала она. – Проведем вместе весь вечер, а на ночь ты придешь ко мне. – Тут ей в голову пришла одна мысль: – Ты будешь скучать без нее?
– Конечно, не буду. С ней все в порядке, ей там хорошо. И это всего на одну ночь.
– Я не знаю, видишь ли… Я не очень хорошо понимаю, что люди чувствуют к своим детям.
Пол поманил ее к себе и, когда она наклонилась к открытому окну машины, прошептал:
– Я не смогу остаться на ночь. Не могу, когда здесь Стэн.
– Он не узнает… Да и что такого, если узнает? Кому какая разница?
Сначала они поехали в маленький, тихий ресторан. Пол согласился на это, потому что подумал, что там будет дешево, но ошибся. Это был не ресторан, а самый настоящий дворец с фасадом, залитым светом. Ресторан славился вкусной едой и своим владельцем, которого она знала лично и который был знаменит грубым отношением к неловким или наивным клиентам. Для Пола, все еще плававшего в своих грезах, заведение оказалось слишком пафосным.
Может, ресторан и был маленьким и тихим, но оделась Нина, на его взгляд, роскошно: в темно-зеленое с голубым короткое шелковое платье с огромными рукавами-фонариками. Украшения он видел впервые – ожерелье из изумрудов и жемчуга в золотой оправе, серьги с изумрудами и жемчугом, – а вот обручальное кольцо исчезло, на пальцах вообще не было колец.
– Ведь мы не торопимся строить планы, правда? – сказала она. – Я скажу Ральфу, – естественно, только когда ты скажешь, что можно, – а ты должен сказать Джессике. – Хотя Нина и предоставляла ему право принимать решение, держалась она очень властно. И это приводило его в восторг. – А потом мы… просто уедем! Нас ничего не будет держать. Мы уедем и помчимся далеко-далеко, за холмы. Это будет такое счастье – покинуть эту крепость Джаредз; передать тебе не могу, я страшно его ненавижу. В последние месяцы я терпела его только потому, что рядом был ты. А знаешь, Пол, теперь, когда у меня есть ты, я вряд ли буду чего-то бояться. Я верю, что ты сможешь позаботиться обо мне так, – с почти детской наивностью сказала она, – как не получалось ни у кого другого.
Гарнету показалось, будто его коснулись холодным пальцем. Он даже едва заметно отшатнулся и сказал:
– Нина, ты говоришь, что мы уедем, а куда мы уедем? У меня нет дома, кроме этого коттеджа, у Джессики здесь школа…
– О, у меня есть дом в Лондоне. Очень милый дом, в Южном Кенсингтоне, только мы там практически не бываем. Ральф всегда очень нервничает, когда я оказываюсь в Лондоне. Вот туда мы и поедем. Пол, не смотри на меня так, дом принадлежит мне, если это тебя тревожит. Ты думал, он принадлежит Ральфу, ты думал, за все это, – она обвела рукой стол, затем провела обеими руками по плечам, по шее, где поблескивали изумруды, – платит Ральф? Да я значительно богаче него. Я очень богата. Не знаю, кто считается миллионером – в том смысле, сколько надо иметь, чтобы считаться им, – но я точно миллионерша.