В общем, не знаю, как мы все-таки умудрились доехать до моря. Такими темпами мы разве что за город смогли бы выехать, и то сразу же вернулись бы домой. Но мы доехали! В вагоне я занимала родителей такими разговорами:
– будет ли заметна моя кучерявость, если я все-таки постригусь налысо?
– как из имени Евдокия получить имя Дуся, если в двух этих именах пересекаются только две буквы?
– как поправить очки раз и навсегда?
– поливает ли бабушка в данный момент цветы?
– если я тоже буду орать, то этот ребенок с соседней полки успокоится или нет?
Родители в основном молчали, папа только вскакивал на предложения проводников перейти из плацкарта в купе, но мы его усаживали обратно.
Но на море все снова пошло кувырком. Это, наверное, потому, что там растет столько винограда. А виноградная лоза, как известно, вьется. Может быть, эту виноградную лозу зовут Евдокией, даже наверняка.
Для начала мы не туда уехали. Сели не в тот автобус, потому что папа названия городов перепутал. Ехали долго, думали, будет море, а оказалось – пустыня без капли воды. Пришлось ехать еще полдня и заночевать в автобусе. Я даже родителей развлекать разговорами уже не могла, потому что они города путают. Но минус день, и мы на море.
Я уже не говорю о том, что я споткнулась, когда из автобуса выходила. Подумаешь, споткнулась, мало ли кто не падал, выходя из автобуса. Я, между прочим, сразу подскочила и крикнула:
– Не смейтесь! – хотя никто и не засмеялся.
Все это нормально. И пока мы шли к автобусу, который в город везет, тоже все было нормально. Даже, может, нормально то, что меня Дусей зовут. Но совсем ненормально стало, когда папа сказал:
– Давайте лучше не на автобусе, а пешком, а то у меня деньги закончились.
В этом месте мне захотелось поправить очки. Мы с мамой хором восклицаем:
– Как закончились?!
Папа пожал плечами:
– Ну, мы же ездили… на автобусе… туда-сюда, пообедали, приехали…
– И что? – спрашиваем мы с мамой.
– Что-что, – с вызовом отвечает папа. – Вон у Томы волосы вьются, а у меня деньги не могут закончиться, что ли?
Но мы с мамой так на него смотрели, что он признался:
– Дома я их забыл.
Мне почему-то захотелось позвонить Кузнецовой. Сказать ей, как здорово на море. Как мы хорошо устроились. Как от морского воздуха у меня выпрямляются волосы. И еще мне жутко захотелось есть. Мы тащились с сумками в сторону города, а я смотрела по сторонам. И мама, похоже, тоже смотрела. Папа выглядел так, как будто он вышел в открытый космос – важности хоть отбавляй. И как будто он подвиг совершил. Это, наверное, защитная реакция.