– Ну можно? – нетерпеливо повторил Никита, стянул шапку и вытер мокрый лоб.
– Заноси, – кивнула я. – А что случилось?
– Так, – махнул рукой он. – Долго объяснять. А у тебя корзинки нет?
– Какой корзинки? – совсем уж удивилась я.
– Обычной. Плетёной. С какими за грибами ходят.
– Вообще-то есть.
– Дашь? – поинтересовался Никита, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
– Ладно, – кивнула я и полезла в шкафчик в прихожей, где хранилось то, что нужно летом и совсем не требуется зимой. Например, папины удочки и блёсны. Ну и корзинки тоже. Я вытащила самую маленькую.
– Такая подойдёт?
Никита, устроивший лыжи у стенки, осмотрел корзину и кивнул.
– Может, ты мне и фонарик одолжишь?
Да куда же он собрался-то? С корзиной и фонарём, зимой, среди белого дня?
Я ушла на кухню и через минуту вернулась с маленьким фонариком.
– Годится?
Никита нажал кнопку. Белое пятнышко света пометалось по полутёмной лестничной площадке и погасло.
– Ничего, – решил Никита. – Спасибо, Лен. Я тебе сегодня всё верну.
– Да ладно, – успокоила я. – Мне не к спеху.
Никита сунул фонарь в корзинку, кивнул и исчез в кабине лифта.
Я осталась одна. С лыжами и палками. На полу блестели лужицы грязной воды, натёкшей с Никитиных ботинок, а на коврике валялось что-то чёрное. Я наклонилась. Чёрным оказалась вязаная шапка.
Наверное, Никита её уронил и не заметил. И как же он теперь? На улице мороз, куртка у него без капюшона. Да ещё и голова мокрая от пота. Он же простудится! Может, вернётся?
Я прислушалась – на лестнице было тихо. Не гудел лифт, не хлопала дверь. Значит, Никита уже успел выскочить на улицу.
Я побежала на кухню и выглянула в окно. Ну точно! Вот он – быстро-быстро идёт по дорожке. Так торопится, что даже и холода, наверное, не чувствует. Но это пока. А когда уши заболят – будет поздно.
Я натянула куртку, влезла в сапоги, сунула Никитину шапку в карман. Догоню его и отдам. Всё равно дома заняться особо нечем, а так хоть доброе дело сделаю. Да и любопытно, куда это он помчался с корзинкой и фонарём. Может, теперь-то уж расскажет?
Пока я одевалась, кто-то вызвал лифт. Я потопталась минуту. Красная кнопка у кабины не гасла. Пришлось идти пешком. Ладно, спуститься я и по ступенькам могу быстро. Это вам не наверх карабкаться.
Оказалось, что лифт стоит на первом этаже. Около него скакал восьмилетний Вовка с третьего этажа. А внутри – его братец-близнец Лёшка. Или наоборот: внутри был Вовка, а снаружи Лёшка. Я их не различаю. Они оба пухленькие, как колобки, лопоухие, с коротенькими тёмными чёлочками и весёлыми хитрыми глазами. Да ещё и одеваются одинаково.