— Принести тебе что-нибудь, чтобы скорее заснуть? — осторожно и нежно предложил лорд Форкосиган.
— Нет, получил запас снадобий в лазарете. Пара таких таблеток, и я поплыву, как в замедленной съемке. — Майлз изобразил руками ласты и закатил глаза.
Лорд Форкосиган кивнул и удалился.
Майлз откинулся на подушки и попробовал снова вызвать образ Элен. Но холод действительности, ворвавшийся вместе с отцом, не оставлял места для иллюзий. Майлз спустил ноги на пол и зашаркал в ванную за своим средством для замедленного плавания.
Две таблетки, глоток воды. А если принять все, прошептал вкрадчивый голос откуда-то из глубины сознания… Он со стуком поставил почти полную коробочку на полку. Глаза его сверкнули.
— Дед прав. Драться нужно до последнего.
Он вернулся в постель. Перед ним вновь и вновь мелькала картинка — он сидит на стене, затем совершает свой роковой прыжок. Это было похоже на замедленную съемку. Наконец к нему пришел сон, и все исчезло.
Майлза разбудил слуга, осторожно дотронувшийся до его плеча. Свет в комнате был тусклый, темно-серый.
— Лорд Форкосиган… Лорд Форкосиган…
Майлз, одурманенный снотворным, с великим трудом разлепил веки. Который час?.. И почему этот болван именует его отцовским титулом? Он что, новенький? Вроде нет…
Но вот сознание вернулось к нему и Майлз похолодел: до него дошел смысл сказанного. Он резко сел в постели, голова кружилась, сердце куда-то проваливалось.
— Что?
— Ваш… Ваш отец просит вас одеться и сейчас же спуститься к нему. — Слуга запинался, и это подтверждало его худшие опасения.
Рассвет еще не наступил. Когда Майлз вошел в библиотеку, там горели лампы, а окна казались тусклыми синевато-серыми прямоугольниками. Отец, полуодетый — в форменных брюках, рубашке и ночных туфлях — тихо беседовал о чем-то с двумя мужчинами.
Одного Майлз знал — это был их домашний врач; другой — адъютант в придворном мундире. Отец поднял глаза и встретился взглядом с Майлзом.
— Что-то с дедом, сэр? — тихо спросил Майлз.
Новоиспеченный граф Форкосиган кивнул головой.
— Дедушка скончался во сне, часа два тому назад. Думаю, боли он не испытывал. — Голос отца не дрожал, но лицо было старчески изможденным, хотя на нем и застыла маска профессиональной невозмутимости. Глаза отца показались Майлзу на какой-то миг глазами несчастного ребенка, и это перепугало его больше, чем новая, глубокая складка у губ.
На глаза Майлза навернулись слезы, и он сердито смахнул их тыльной стороной ладони.
— К черту! — пробормотал он прерывающимся голосом. Никогда в жизни Майлз не чувствовал себя таким маленьким.