Китти вдруг упала на колени.
– Ах, миссис Шервуд! Дайте мне вашу руку.
Начальница протянула руку девочке.
– Теперь, пожалуйста, взгляните мне в глаза.
– Китти, к чему это?
– Взгляните, взгляните. Неужели вы по моим глазам можете решить, что я виновата? Неужели вы думаете, что я, дочь гордого ирландца-дворянина, унизилась бы до лжи? Миссис Шервуд, я ничего не знаю об этом письме. Не имею ни малейшего понятия о том, что это за письмо и как оно попало к Джеку в поместье «Пик». Могу повторить только, что никогда не писала его.
– Бедное дитя, бедное дитя!
Китти медленно, очень медленно поднялась с колен. Лицо ее так побледнело, что в какой-то момент начальница забеспокоилась, как бы она не лишилась чувств.
– Вы не верите мне, миссис Шервуд?
– Нет.
– Вы считаете меня виноватой?
– Да, Китти, ты виновата.
– Миссис Шервуд, вы разбиваете мне сердце.
– Очень жаль, дитя мое. Мне самой кажется, что у меня разрывается сердце. Я убеждена, Китти, что все в школе чувствуют большое расположение к тебе. Потому-то тебя и избрали королевой мая. Тебя полюбили так сильно, что выбрали королевой мая, хотя некоторые девочки, например Генриетта Вермонт, имели больше прав на это отличие, так как пробыли в школе дольше, чем ты. Но выбрали в этом году тебя – и только потому, что полюбили.
– Теперь это ничего не значит, – тихо ответила Китти.
– Нет, Китти, значит много. Девочка, став королевой мая, получает право целый год пользоваться этим титулом. Вне всякого сомнения, эта девочка должна быть безупречна во всех отношениях. Так что тут – не обыкновенный случай. Я даю тебе время до завтра, Китти. Если ты не сознаешься, что написала письмо Джеку, мне придется передать твою судьбу в руки девочек, избравших тебя королевой мая. И пусть они поступят, как найдут справедливым. Они будут твоими судьями. И ты, Китти, должна подчиниться их решению. А теперь иди к себе.
Китти медленно, с гордым видом вышла из комнаты. В лице ее произошла разительная перемена. Она была настолько заметна, что пробудила чувство удивления и тревоги в душе миссис Шервуд. Девочка казалась каким-то новым существом. Кротость уступила место высокомерному презрению. Ее глаза, обыкновенно полные любви, трогательно нежные и невинные, горели гневным огнем.
В коридоре стояли несколько девочек. Погода внезапно испортилась. Подул холодный восточный ветер. Солнце спряталось за тучи, заморосил дождь.
Анжелика, очень любившая Китти, обратилась к ней:
– Китти, милая, расскажи нам какую-нибудь ирландскую историю, чтобы не было скучно.
– Нет, не сейчас, Анжелика, извини. И вы, девочки, не обижайтесь, – ответила Китти.