Я вышла из дома, чтобы посидеть в кустах рощи и подумать немного. Я медленно шла по лужайке, когда увидела трех сестер Купп; по-видимому, они разговаривали о письме, полученном Мэри, потому что были в хорошем настроении – очевидно, полученные ими новости были отличными. Я не обратила на это особого внимания. Должна признаться, что эти девочки не нравятся мне. Я прошла на опушку, прислонилась к стволу дерева среди кустов и задумалась. Потом я услышала шаги. Кого же увидела? Мэри! Мэри, совсем одну. Она стояла на маленькой поляне. Сначала я была уверена, что она должна видеть меня, однако этого не случилось. Я вспомнила потом, что на мне зеленое платье, как раз под цвет листьев, так что оно сделало меня незаметной. Я находилась на некотором расстоянии от Мэри, но не так уж далеко: я слышала ее и видела каждое ее движение.
Она казалась очень взволнованной; право, лицо ее было страшно трогательно. Через некоторое время она простонала так, как будто у нее разрывалось сердце, вынула из кармана какое-то письмо и прочла его медленно, медленно, раза два-три, потом разорвала. Она разорвала его на мелкие, мелкие клочки, собрала их на ладони одной руки, а другой захватила листья дикого щавеля и вырвала его с корнем из земли. Она спрятала клочки письма в образовавшуюся ямку, снова посадила кустик, утоптала землю, стала на колени и привела в порядок все вокруг. Бедная девочка! Потом она упала на землю и стала плакать. Она плакала очень жалобно: рыдания как будто с трудом вырывались из ее груди; наконец, она уснула, измученная горем. Я была рада этому, потому что мне не хотелось, чтобы она видела меня; я ушла домой. Она так и не знает, что я видела, как она разорвала письмо и спрятала клочки. Ну, дорогая Елизавета, я запомнила место, несколько минут тому назад выкопала разорванное письмо – вот оно у меня здесь, в платке. Мы должны во что бы то ни стало узнать его содержание и понять, какая странная причина заставила Мэри Купп разорвать его. Нам предстоит трудная работа.
– Какая? – сказала Елизавета.
– Надо сложить эти клочки. – Она разложила на столе кусочки письма. – Будь осторожна, Елизавета, не смахни как-нибудь. Видишь, это письмо написано на заграничной бумаге, к тому же эти клочки немного запачканы землей. Трудно будет сложить это письмо.
– Трудно? – повторила Елизавета. – Ты хочешь сказать – невозможно, Кло. Этого нельзя сделать.
– Это надо сделать, – возразила Клотильда решительным тоном.
– Можешь ты это сделать, дорогая Кло?
– Очень бы желала; но это займет слишком много времени и я не очень искусна в таких делах. Вот что я придумала. Нельзя ли отложить решение дня на два? Я думаю, что мой папа уже в Лондоне. Мама, я знаю, остановилась в отеле «Ритц», и я могу телеграфировать ей, чтобы узнать, приехал ли папа. Его ждут в Англии. Я поеду в Лондон с этим разорванным письмом и передам его Джемсу Томасу Фокстилу.