– Да, скажу. Я скажу им.
– И Мэри Купп скажи, что я рада за Поля. Этому может радоваться даже девочка, которую она считает виновной в таком тяжком преступлении. Одного я не понимаю про Мэри.
– Чего?
– Она говорит, что видела, как я писала письмо. Не могу себе представить, как она могла видеть это, когда я не писала письма. Но если она действительно видела, как думает, то почему она не остановила меня?
– Не говори больше, – сказала Мэри Дов. – Все это так ужасно с начала до конца.
– Да, да! – согласилась Китти. – Мне не следует больше говорить, Мэри, не то я не выдержу.
Она быстро убежала, вошла в оранжерею, закрыла лицо руками и рыдала несколько минут. Две-три девочки прошли мимо и заметили Китти. Она сидела, скорчившись, бросив руку на спинку стула и уткнувшись головой в нее. Прекрасные черные кудрявые волосы закрывали ее личико. Ее поза выражала полное отчаяние.
– Право, это терзает душу, – сказала одна из девочек, – а Китти – наша королева мая! Ведь она должна была бы придумывать нам каждый день новые развлечения. Но сама страдает. Это просто невыносимо.
Девочка прошла, оживленно разговаривая со своей подругой.
– Я вполне уверена, что наша маленькая Китти не виновата, – сказала Дельфина фон Шторм.
– Это и мое мнение, – подтвердила ее сестра Маргарита.
– О чем вы говорите? – спросила, подбегая, третья сестра фон Шторм, Альвина.
– К чему ты спрашиваешь?! – воскликнула Маргарита. – Понятно, мы говорим о Китти О’Донован.
– Это очень печальная история, – сказала Альвина. – Видели ли вы ее в оранжерее? Она не заметила, что за ней наблюдают. Она так съежилась, как будто хотела спрятаться ото всех. Бедная овечка! Я думаю, что она не могла бы ничего лучше придумать в свою пользу, как сидеть в оранжерее, отвернув лицо, и издавать по временам рыдания, выходящие из глубины души. Она так принимает к сердцу свое унижение, так потрясена.
– Вот именно, – кивнула Дельфина. – Не будь Генриетты, произошел бы переворот в пользу Китти.
Обед только что закончился. Елизавета стояла на лестнице. Клотильда легко выпрыгнула из автомобиля, подошла к подруге и заговорила с ней. Она чувствовала, что нужно быть осторожной: никто не должен был догадываться, что она ездила в Лондон ради Китти. Мэри Купп стояла вблизи, вытирая слезы после разговора с Мэри Дов.
– Надеюсь, что ты хорошо провела время? – спросила Мэри Дов, обращаясь к Клотильде.
– Да. Очень хорошо. Ведь всегда приятно видеть папу, когда он приезжает из-за океана. Я больше года не видела его. Могу сказать, что мы славно повеселились. Вчера вечером мы были в театре, и моя мама будто снова стала юной девушкой. Джемс Томас Фокстил сказал ей: «Ты так же молода, как твоя дочь». Мама, право, так же молода.