Поджав губы, Вульф продолжил разглядывать девушку. Он не имел к ней лично никаких претензий. Ему просто не давал покоя сам факт, что данную работу выполняет представительница прекрасного пола, которая вдобавок ко всему служит в армии и носит форму.
– Все в порядке, – успокоил я Вульфа. – Все самые важные секреты мы держим от нее в тайне. Например, если кто-нибудь из офицеров носит корсет, она никогда об этом не узнает.
Девушка тем временем повесила телефонную трубку и повернулась к нам:
– Господа, полковник Райдер просил передать, что ждет вас.
– Вы не отдали честь, – сурово сказал я.
Будь у нее чувство юмора, она бы тут же вскочила и отсалютовала, но этого не произошло. За все десять дней, что сержант успела у нас проработать, мне так и не удалось выявить у нее хотя бы крупицу этого самого чувства. Однако это вовсе не означало, что я был готов сдаться: я решил, что дамочка специально дурит мне голову. У нее были серьезные внимательные глаза и прямой нос. Обычно к таким чертам лица прилагается еще и острый выступающий подбородок, однако подбородок этой девушки прекрасно уместился бы у меня в ладони (если бы, конечно, наши отношения зашли настолько далеко).
– Прошу прощения, майор Гудвин, – проговорила она. – Я действую согласно уставу…
– Ладно-ладно, – с деланой небрежностью отмахнулся я. – Познакомьтесь. Это мистер Ниро Вульф. Мистер Вульф, это Дороти Брюс, сержант армии Соединенных Штатов.
Они кивнули друг другу. Я подошел к двери, располагавшейся на другом конце приемной, открыл ее, пропустил вперед Вульфа, а затем проследовал внутрь сам.
Мы оказались в просторном кабинете, располагавшемся в торцевой части здания, с окнами на обе стороны. Кабинет был набит запертыми на замки металлическими шкафами для документов, высотой в две трети стен. В единственном просвете среди этих многочисленных шкафов виднелась еще одна дверь, которая вела прямо в коридор, минуя приемную.
Царившая в кабинете атмосфера не располагала к веселью. Четверо сидевших на стульях мужчин напоминали болельщиков, чья любимая команда продула два матча подряд. Поняв, что обстановка не требует строгого следования уставу, я не стал козырять. С двумя полковниками и лейтенантом нам уже доводилось прежде встречаться. Четвертого мужчину, в штатском, мы с Вульфом видели впервые, однако уже знали, кто он такой. Нас успели о нем предупредить. Более того, любой добропорядочный гражданин США наверняка узнал бы Джона Белла Шэтака. Он был ниже, чем я ожидал, и, пожалуй, чуть поплотнее, однако, когда он встал, чтобы пожать нам руки, и посмотрел в глаза, у меня отпали все сомнения. Да, мы были жителями Нью-Йорка, но Шэтак, как и полагалось настоящему политику, понимал, что теоретически мы можем в один прекрасный день переехать в его штат и оказаться в числе его избирателей.